Черная кошка для генерала
Шрифт:
Лара слушала и настороженно посматривала на мужа, не понимая, какие чудные домыслы опять в его голове бродят. Он странно смотрел на нее, и Лара не могла распознать значение этого взгляда. Ей безумно хотелось ласково прикоснуться к нему, заверить, что все у них наладится, что ее любви с лихвой хватит на них двоих, пусть только он позволит ей проявить эту самую любовь к нему, поверит ей. Хотелось пригладить его чуть растрепанные волосы, коснуться губами нахмуренного лба… многого хотелось, но…
Трудно быть нелюбимой женой обожаемого мужчины! Очень трудно! Неужели он так и будет сторониться ее все
«От, суета мирская даже после смерти покоя не даст! Мы ж все верно делаем, что самок других распугиваем, никуда в итоге не денется наш бесхвостый кошак — самцы не склонны к воздержанию! И быстро привязываются к той, что всегда рядом».
Лара застыла, не донеся вилку до рта. Не веря самой себе, она прислушивалась к кошачьей сущности, которая заметно шевелилась внутри теплым комочком и теперь уже вполне отчетливо бормотала что-то вроде:
«Чувственный мир вещей является лишь бледным призраком умопостигаемых идей, а идеи — суть бытие истинное и неизменное, так что идея бесшерстного плоскозубого двуногого кошака, увы, столь же истинно существует, как идея пушистого усатого четвероногого лапочки».
«КОШКА!!! Счастье ты мое! Как хорошо я теперь тебя слышу, в точности, как раньше! Говори со мной, пожалуйста! Не исчезай! Мне так тебя не хватало, я так соскучилась! В прошлый раз сказать не успела, но ты прости меня за…»
«Ой, прекрати! Твое нытье по поводу: «ах, я виновата в гибели кошечки», мне с первых дней надоело! Вот как вспомнила про него — так сразу и надоело».
«А как ты спастись смогла? Расскажи, что ты помнишь? Как в себя пришла?»
«Как-как, — пробубнила кошачья сущность, напомнив Ларе манеры Слепой Ведуньи. — Когда тот двуногий мечом махнул, ты и побежала куда-то из тела нашего общего пушистого, замечательного. А я чем хуже?! Все бегут — и я бегу! Эх, столько кошек шикарнейших на бегу пропустили! Вот чем тебе это убогое тощее тельце приглянулось — понять не могу! Коли дала Судьба шанс на новую жизнь, так и выбрала бы тело поприличней, так нет же: мы летим шальным взъерошенным воробьем в самую пакость! Тьфу, в зеркало хоть смотрись пореже, а то меня мутить начинает и тоска смертная накатывает, что в этой срамоте бесхвостой бесшерстной век теперь куковать. — Кошка повздыхала и добавила заискивающе-просительно: — Может, сменим тельце, а?»
«Извини, не могу, и это-то тело мне опять, не спросив моего мнения, навязали. Да и устраивает оно меня, если честно, и Леон опять-таки…»
Кошка тяжко вздохнула:
«То бишь, менять не будем. Огорчительно. Чего с вилкой застыла? Ты кормить это безобразие двуногое собираешься или пусть оно с голоду сдохнет, а мы таки кошечку присмотрим?»
В последних словах прозвучала горячая надежда и Лара поспешила проглотить то, что было насажено на вилку, и чуть не подавилась. Закашлялась. Кошка внутри нее фыркнула:
«Да-а-а, удивляюсь я, как ты тут без меня все эти дни продержалась. Молодец, что ходить на этих длинных подпорках научилась, я вспомнила твои первые попытки и уважаю за настойчивость. Надеюсь, с тобой ничего непредвиденного не случится и мне не придется самой управлять этим недоразумением, которое словом «тело» могут называть только по жизни увечные людишки».
Лара механически продолжила поглощать содержимое тарелки, совершенно не обращая внимания на то, что ест, и надеясь, что она не зажует случайно салфетку вместо булочки. В ответ на последнее замечание Кошки она напомнила:
«Слепая
«Знаю. — Кошка встрепенулась: — Думаешь, если Я этим телом управлять начну, оно КОШАЧЬИМ станет?!!! Эй, ну-ка подвинься, соседка! Твоя очередь боевой подруге место уступить!»
Лара так растерялась от напора своей второй половинки, что глазом моргнуть не успела, как ее уже «подвинули». Выразить протест по поводу несвоевременности такой попытки тоже не успела.
После того, как он стал невольным свидетелем беседы у храма, Леон напряженно размышлял о том, как ему теперь обращаться с женой. С браком он уже смирился, но смирилась ли Солара? Может, ее в самом деле вынудили выйти за него замуж? Принцесса — удивительный, чуткий, отзывчивый, прекрасный человек, сострадательный к чужому горю. Список всевозможных достоинств своей жены Леон мог бы продолжать бесконечно и в этих выводах уже не мог усомниться. Мало ли кто и что ей наговорил и чем запугал, что она решилась пойти на поводу у неведомых интриганов. Правда, если Соларе не нужен этот брак, и она готова с радостью его расторгнуть после того, как все интриги вскроются, то почему она так ревниво относится к другим женщинам, которые могли бы войти в его жизнь? Или ему только кажется, что эта ревность есть? А страстные взгляды, которые она бросает на него украдкой — тоже плод его воображения? Раньше он считал их сознательным притворством, способом заставить его потерять голову, чтобы он начал поступать по ее указке. Способом загнать его под женский каблук, опутав сетями лживой страсти и привязанности. Но теперь Леон не верил в придуманный им самим миф о великом коварстве жены и впервые в жизни не знал, что ему теперь делать и даже — что ему теперь думать!
Только сегодня Леон честно признался себе, как самозабвенно и сильно он полюбил бы свою жену, если бы набрался смелости поверить в наличие у нее хоть каких-то искренних чувств к нему. Солара действительно была необыкновенной: живой, доброй, настоящей, неравнодушной, исключительно замечательной девушкой. И это чудо дивное — его законная жена… И до чего же хочется оставить это чудо при себе на всю жизнь! Вдруг, она и в самом деле к нему неравнодушна?! Бывают же на свете чудеса. Ну хоть иногда, хоть раз в тысячелетие, но бывают! В его жизни уже было одно такое чудо — его Кошка… На этой мысли Леон споткнулся: опять перед ним будто качнулась призрачная завеса невероятного…
Мужчина встряхнул головой и отогнал ее, привычно решив положиться на наблюдение и логические выводы.
За поздним ужином Леон приглядывался к жене: на ее милом личике мелькали настороженность, тоска, затаенная нежность (или он выдает тут желаемое за действительное?). А потом она вдруг застыла, устремив взгляд в никуда.
С поднятой и тоже застывшей на месте вилки тихо падали обратно в тарелку тонкие вермишелинки. Жена не шевелилась, сидя на стуле прямо, как каменный истукан.
Леон, сжав в руке столовый нож и пожалев, что верный меч оставлен в спальне, молниеносно обернулся посмотреть, что так напугало его супругу. Но ничего подозрительного и странного в комнате не обнаружил. Окна были закрыты и занавешены плотными шторами. Шторы висели спокойно, не колыхаясь.