Чёрная кровь Сахалина. Каторжанин
Шрифт:
Не сразу сообразив, в честь чего чествование, я отбоярился важным сухим кивком, вышедшим очень естественно, словно я давно привык к тому, что предо мной шапки ломают, примостился на лавочку у стены домика и поискал взглядом следы вчерашней баталии. Но никаких следов резни уже не наблюдалось; ни трупов, ни крови – какие-то старательные уборщики присыпали дворик земелькой
От японцев остались только прислоненные рядком к избе винтовки и аккуратно сложенное в кучку снаряжение, вплоть до ботинок, фуражек и обмоток. И даже наименее пострадавшие элементы формы, в основном кителя, хотя все равно они были сильно заляпаны кровью. Н-да… действительно, кристально честные парни. Но окровавленное тряпье зачем с трупов сдирать? Впрочем, какая разница?
Я вытащил из ножен шашку, которую прихватил из избушки, и принялся внимательно ее рассматривать. Надо же… Очень скоро стало ясно, что мне достался настоящий раритет. Типичная кавказская шашка, легонькая, но длинная, кабы не под метр. Клинок очень слабо изогнутый, почти прямой, под обухом – три узких дола. Металл сероватый, с четко выраженным мелким рисунком, возможно, даже настоящий булат. Рукоятка медная, сплошь покрытая серебром, с удивительно мастерской тонкой гравировкой в виде переплетений листьев и цветов. Ножны деревянные, обтянутые змеиной кожей и с серебряным стандартным прибором: устьем, двумя обоймицами и наконечником. Но устье и наконечник длинные, с такой же чеканкой, как на рукояти.
Думал, что найду клеймо «гурда», которое на Кавказе лепили кому не лень и куда не лень, но нашел только печать мастера в виде головы волка и краткую арабскую вязь под ней. Ну… неизвестных мастеров и шедевров в их исполнении хоть пруд пруди, а узнаваемыми в истории остаются лишь раскрученные массовые бренды.
Кожа на ножнах местами потрескалась, серебро потемнело, а на клинке наблюдались легкие зазубрины, но все равно сохранность великолепная, особенно если учесть, что клинок, скорее всего, конца восемнадцатого или начала девятнадцатого века. Однозначно повезло – достойное приобретение.
«Вот откуда я все это знаю?» – в который
И в который раз не нашел ответа. Мелькнула мысль, что я совсем другой человек, каким-то загадочным образом вселившийся в тело штабс-ротмистра, потерявший свою настоящую память, а взамен получивший память Любича. Но эту версию я сразу прогнал как крайне идиотскую. Загадка природы…
Отложил шашку и взял одну из трофейных винтовок. Что тут у нас? Вся маркировка нанесена иероглифами, но модель не осталась загадкой – в академии мы тщательно изучали едва ли не все стрелковое вооружение вероятных противников. К тому же такие иногда попадали мне в руки с хунхузами в Приамурье.
Итак, винтовка конструкции полковника Нарияки Арисака, модель – «Тип-30», то есть образца тридцатого года эпохи Мейдзи. Калибр – шесть с половиной на пятьдесят миллиметров, неотъемный пятипатронный магазин и штык той же модели, что и винтовка. Исполнение качественное, все детали тщательно обработаны и подогнаны друг к другу. Честно говоря, так себе ствол, затвор даже пришлось прикрывать кожухом из-за склонности к загрязнению. Но точная, прикладистая и легкая, этого не отнимешь.
Впрочем, дареному коню в зубы не смотрят – теперь кроме шашки у меня есть винтарь и куча патронов к нему. Осталось только какие-нибудь портки найти, и вообще будет славно.
Пока возился с винтовкой, прояснилось паломничество туземцев. Из пристройки вывели под руки одного из волосатиков с повязкой на глазах, после чего появилась Мадина в белом халате и жестом позвала следующего пациента.
Что тут непонятного – Майя и Мадина лечат местных. Да сестричек аборигены вообще за такое на руках носить должны и охранять самым тщательным образом. Хотя, скорее всего, дело так и обстоит. А заимка, видимо, является нейтральной территорией, потому что все эти племена, насколько мне известно, не особо уживаются друг с другом. Впрочем, все к лучшему. Вряд ли айны с гиляками осмелятся вступить в открытое противостояние с японцами, но сестер, в случае чего, надежно укроют.
Конец ознакомительного фрагмента.