Черная кровь. Черный смерч
Шрифт:
Таши не чувствовал ничего, хотя и ему было тревожно. Он прикидывал, сколько сил надо было затратить, чтобы приволочь из дальних лесов эти стволы. Значит, род здесь обитает немалый, шутки с ними плохи. Уходить надо скорее, а то на равнине прятаться негде, к тому же хозяева наверняка знают в родных краях каждую щель. Таши вспомнил, как сам он стрелял в карлика, ещё не зная, кто это, но стрелял наверняка, чтобы убить. Теперь так же будут стрелять в него. Никто не спорит, так справедливо, но всё же лучше не подставлять себя зоркому глазу и метким стрелам хозяев ледяной равнины.
– Они видят нас, – вдруг произнесла
– Кто? – быстро спросил Таши, вскидывая лук.
– Боги. Я чувствую, как они смотрят.
– Доигрались! – Лицо Ромара скривилось. – Ну, пойдём кланяться. Авось пропустит Мать-прародительница. Всё-таки мы не чужинцы и Хадда не жалуем.
Они подошли и остановились напротив угрюмых фигур. Деревянные лица идолов лоснились, густо намазанные жиром и кровью. Теперь и Таши ощущал, как вперились в него незрячие глаза, злобно посверкивают, готовят недобрую волшбу, которая в пыль сотрёт дерзких чужаков.
Площадка перед идолами была густо уставлена черепами. Изогнутые бивни старых мамонтов складывались перед каждым идолом в подобие алтарей, на которых лежали расклёванные птицами остатки подношений.
– Кремни достань… – не разжимая губ, проговорил Ромар.
Кремней у Таши было всего два, новых камней в этих гнилых местах взять было негде, но Таши, ни секунду не колеблясь, достал огненные желваки. Уника также молча взяла камни и заученно, словно всю жизнь только этим и занималась, шагнула к большому истукану. Жертва с протянутых ладоней перекатилась на алтарь. И тут же все почувствовали, как отпустило напряжение.
– Идём, покуда отпускают, – быстро произнёс Ромар.
Они пятились до тех пор, пока гранитный горб не заслонил их от капища охотников за мамонтами.
– Это ещё не всё, – сказал Ромар, когда последний из разрисованных магическими фигурами камней остался позади. – Боги на нас зла не держат, а вот с людьми так просто не договоришься. Человек человека насквозь видеть не умеет, потому и доверия меж людьми куда меньше, чем у человека с богами, хоть бы даже и не своими. Теперь, девонька, всё от тебя зависит. Скидывай шапку, распускай косы.
Уника, ни слова не говоря, выполнила приказание.
– Ищи у меня в сумке гребешок, – торопливо наставлял колдун. – Нашла? Теперь расчёсывай косы на четыре ветра, на восемь сторон, на шестнадцать дорог, на тридцать два пути, на тьму бездорожья!..
Таши не сразу понял, что Ромар уже не просто объясняет Унике, что той делать, а творит заклинание, редкое и причудливое, одно из тех, что составляют мастера оберегов для своих хитроумных поделок. Значит, не просто гребешок носил безрукий старец в своей суме, а колдовскую вещицу, которая, ежели позволят предки, поможет им унести ноги из чужих краёв.
Уника плавно кружилась, расчёсывая волосы широкими взмахами гребня. Верно, она делала всё как надо, почуяв душу оберега, потому что на лице Ромара просветилась довольная улыбка.
– Сколько волос, столько и троп, а нас нет ни на одной. Мы волком в кустах, чомгой в камышах, ужом в траве, стрижом в небе. Нигде нас нет, мы далеко ушли!
Уника резко остановилась, волосы, взметнувшись последний раз, опали.
– Теперь бежим! – сказал Ромар. – Сегодня наши жизни в ногах. Следа нашего никому не найти, так что уйдем далёко – целы останемся. С какой стороны горы – запомнил?
– Запомнил, – ответил
Трое суток, останавливаясь лишь на пару коротких ночных часов, они бежали в направлении невидимых покуда гор. Следов не скрывали и не путали, остерегаясь лишь жечь на стоянках костры. Судя по всему, их вторжение в святилище было замечено, и хотя громовые боги северного народа приняли дар и не гневались на дерзких, но люди так просто обиды спустить не хотели и, судя по дымам, выслали погоню разом во всех мыслимых направлениях.
– Будем ногами как следует двигать, то не найдут, – приговаривал Ромар, оглядываясь через плечо. – Они сплошь охотники, следопыты, могучие мужи, а мы им заговор подсунули наполовину мужской, наполовину женский; где им в таком разобраться. А даже если и разберутся, мы тем временем далеко уйдём.
На исходе третьего для заголубели на стыке неба с землёй горные отроги, а с заката потянуло тёплым воздухом. Ледяные туманы тотчас рассеялись, толща снега разом осела, тут и там появились проталины, покрытые бурым войлоком прошлогодней травы. Таши только дивился могучему травяному богатству, пытаясь представить, каково здесь будет в июле. Небось человека среди трав и не увидать, с головой скроет, как пигмея. Да и как же иначе? Только на таком травостое и могут прокормиться северные великаны: носороги, мамонты и гигантские олени с размахом рогов в косую сажень.
Великанского оленя они встретили на второй день своего бегства. Как и другие звери, гордый красавец вспарывал ветвистым рогом снег, добывая из-под него слой поваленной травы. Таши уже не удивлялся огромным рогам, повидав зверя на кормёжке, понимал, что без этакого инструмента в тундростепи еды зимой не достать. И хотя так и осталось неведомым, что есть мамонтовый бивень: зуб или рог, но, даже не видав мамонта, Таши мог ответить, зачем легендарному чудищу такое устрашающее орудие.
Вместе с тёплым ветром хлынул из-за моря поток перелётной птицы, покорно ожидавший на том берегу этого часа. Случился прилёт птицы весьма кстати, поскольку запасы у путешественников были на исходе, а охотиться во время бегства некогда. К тому же Таши понимал, что вряд ли сумеет взять в одиночку лохматого мускусного быка или тем паче гигантского оленя.
Когда изгрызенные временем стены ущелья скрыли беглецов, Ромар позволил разжечь костёр, обсушиться и привести себя в чувство. Единственная пара кремней осталась в капище северных богов, так что Таши пришлось сооружать крестовину и добывать огонь на женский манер – трением. С непривычки он вытирал огонь чуть не целый час, так что Уника и Ромар уже отчаялись дождаться тепла и принялись жевать сырую утку. Но всё же огонь занялся, и ночь они провели как люди.
Наутро Ромар принялся гадать, куда идти дальше. Указания Йоги на этом месте обрывались, сама она здесь не бывала и ничего толком знать не могла. «Выйдешь к горам, а там уж сам решай, куда сворачивать. Захочешь – отыщешь». И вот они вышли к горам, хотя и не с той стороны, с какой намеревались. По ту сторону хребта, может, и были какие знаки, которые помогли бы определиться, а тут ничто дороги не указывало. Нырнуть бы в верхний мир, пощупать, откуда тянет человечьей магией, разумным колдовством, но Матхи далеко, и что-то странное творится с ним; вряд ли будет от него подмога в таких делах.