Черная кровь
Шрифт:
Другими крупными представителями иностранного капитала в России были немецкие и французские предприниматели. Парижский банкирский дом «Дрейфус и Ротшильд», подкупая русских царей, в конечном счете прибрал к рукам все нефтяные месторождения Баку. Позднее (в 1912 г.) эти владения банкирского дома перешли к «Ройял датч — Шелл», благодаря чему Генри Детердинг получил доступ к русской нефти. Визит одного из Нобелей к «железному канцлеру» Бисмарку, в свою очередь, внушил немецкому монополистическому капиталу надежды на завоевание русского нефтяного рынка. В Берлине появилось «Немецко-русское общество по импорту нефти», в котором опять-таки участвовали Нобели. Экспортом нефти
Всемогущий «Стандард ойл траст» столкнулся вскоре с новыми конкурентами, которых раньше никто не принимал всерьез. В 1898 г. произошло нечто невероятное: США, нефтяная держава номер один, оказались побежденными. В этом году Россия впервые дала 10 млн. т сырой нефти и тем самым опередила всех конкурентов. В лагере Рокфеллера забеспокоились. Русская нефть была особенно перспективным и выгодным делом, так как она обладала высоким качеством и ее месторождения были выгодно расположены по отношению к европейским рынкам.
Рокфеллер, одержимый идеей не упустить такое прибыльное предприятие и помешать Детердингу одному завладеть им, стремился обеспечить себе в России максимальное влияние. Лишь событие, имевшее всемирно-историческое значение, разрушило эти планы: в 1917 г. в России свершилась Октябрьская революция.
Экспроприация экспроприаторов началась и в нефтяной промышленности. Русская нефть стала принадлежать народу. Так же как Детердинг, Рокфеллер остался ни с чем. Таким образом провалились планы захвата русской нефти.
Лишь в 1920 г., после нескольких лет неудачных попыток, «Стандард ойл траст» приобрел нефтяные акции, которые составляли половину общей стоимости всех владений Нобелей. Но до эксплуатации русской нефти было еще далеко. В районе нефтяных месторождений на Кавказе шла война, в которой решалась судьба кавказской нефти.
Борьба за нефть была отличительной чертой начала нашего столетия. Все великие империалистические державы плели интриги, добиваясь господства и влияния как в Европе, так и в колониях, в собственных и принадлежавших соперникам.
Борьба мирового империализма за нефть на Кавказе была частью империалистической стратегии, направленной на передел мира. Свое стремление завладеть новыми источниками нефти империалисты маскировали националистическими лозунгами защиты бога и отечества.
Исторические документы, обнаруженные лишь много лет спустя, прояснили детали преступной игры, которую можно охарактеризовать как «нефтяную дипломатию».
В аристократических виллах и дворцах в обстановке глубокой тайны вырабатывались приемы этой дипломатии. За шампанским решались судьбы народов, жизнь людей подчинялась холодному расчету и сухим выкладкам сильных мира сего.
Сам кайзер Германии Вильгельм II не побоялся трудного путешествия на Ближний Восток ради нефти, прервав на некоторое время свою привычную жизнь в Европе. Визит кайзера на Восток был связан с претворением в жизнь проекта Багдадской железной дороги, ставшего символом экспансионистской политики германского империализма в начале нового столетия.
Нападение на Багдадскую железную дорогу
Ночной пожар первыми обнаружили из своей палатки инженеры. Поднявшееся вверх пламя, треск горящей древесины разбудили спящих рабочих. Кто-то закричал: «Пожар! Нападение! Лагерь горит!» Но стоило ему броситься наружу с криком о помощи, как он тотчас упал, сраженный пулей.
Из других палаток также раздавались мольбы о помощи. Люди, перепуганные выстрелами, прижимаясь к земле, выбирались из жилищ. Запасы продовольствия, инструменты, бочки с горючим были охвачены пламенем, рвавшимся в ночное небо.
Все боялись врага, который, как буря, обрушился на лагерь и скрылся. Никто не мог понять, от кого следует защищаться. Такие налеты стали происходить почти каждый месяц на разных участках строительства. Вновь и вновь приходилось останавливать прокладку железной дороги, которая шла по равнине Адана в Турции. Проходило несколько дней, пока прибывали новые транспортные колонны.
Так обстояло дело на одной из самых больших трансконтинентальных железных дорог, сооружение которой предполагали завершить к началу нашего столетия. Новая дорога должна была протянуться от Босфора через Турцию в Месопотамию, через богатый нефтью Мосул до Персидского залива, пересечь районы, где скрещивались стратегические и экономические интересы европейских колониальных держав.
Сухопутные линии сообщения из Европы через Балканы на Ближний Восток, а оттуда в Индию и дальше интересовали не только немецких политиков и военных, они привлекали внимание всех колониальных держав. Этот регион на перекрестке трех континентов мог стать стратегическим тылом и обеспечить господство над Суэцким каналом, одним из важнейших морских путей. Но основной причиной строительства дороги были, конечно, богатые запасы нефти, обнаруженные в Иране и Месопотамии.
Для германского империализма особое значение имела область Мосул — единственный нефтеносный район за пределами Европы, который после передела мира оставался для него доступным. Строительство прямой железной дороги от Берлина до Багдада должно было расширить колониальные владения германского империализма (табл. 1).
Для немецкого монополистического капитала «гарантия германских интересов» к концу столетия приобрела такое важное значение, что кайзер Вильгельм II, как уже было сказано, в 1898 г. прибыл на Ближний Восток для переговоров с турецким султаном о защите «этих интересов». В Константинополе Вильгельм II появился с большой свитой; султан устроил ему пышный прием. Это не был обычный государственный визит. Не только военные и дипломаты сопровождали кайзера. В свите главы германского государства были также представители крупных немецких монополий, среди них директор Германского банка Георг фон Сименс, которого после этого визита стали называть «отцом германской Багдадской дороги».
«Путешествующий кайзер» Вильгельм II обычно проводил лишь три зимних месяца в Берлине и Потсдаме, а все остальное время совершал прогулки по Средиземному морю, отдыхал на вилле «Ахиллейон» на острове Керкира или в одном из своих 76 замков. Его визит на берега Босфора не был таким путешествием, он имел важное политическое и экономическое значение для германского империализма.
Именно так оценил поездку кайзера пресловутый рупор монополистического капитала Германии газета «Альдойтче блеттер». В номере от 6 ноября 1898 г. она писала: «Итак, полным курсом вперед от Евфрата и Тигра к Персидскому заливу и затем по сухопутной дороге в Индию, забирая все — как это и положено — в немецкие руки, радующиеся труду и готовые сражаться». Вильгельм II о цели своей поездки, разумеется, говорил не столь откровенно. Со свойственной ему патетикой кайзер заявил: «Возможно, по всему миру разбросано не менее трех сотен миллионов магометан. Германскому императору они будут друзьями на вечные времена».