Черная Луна
Шрифт:
Дверь за Сарино закрылась, и Карис замерла, прислушиваясь к его удаляющимся шагам. Уверившись, что герцог не вернется, она стремительно метнулась к большому гардеробу и вынула свой дорожный костюм — кожаные штаны, рубашку из плотной светлой шерсти, ботфорты с высокими каблуками и кожаный жилет с кольчужными плечами и капюшоном. Подойдя к зеркалу у кровати, Карис зачесала назад свои черные до плеч волосы и туго стянула их на затылке в конский хвост. Такая прическа старила ее, и она без особой приязни взглянула на свое отражение. Темные глаза Карис видели в жизни чересчур много боли, и это отражалось в настороженном взгляде. Подавшись вперед, она потрогала пальцем висок. Среди черных прядей белел один-единственный седой волосок. Карис сердито выдернула его. Двадцать восемь лет, сказала она себе, это еще не старость.
И прибавила вслух, глядя на себя в зеркало:
— Пошевеливайся, подружка. У тебя нет времени глазеть на свою красоту.
Едва только Сарино оправится от потрясения, он непременно захочет остановить ее. Среди всех наемных командиров Карис считалась лучшей — она это знала, как и Сарино. Он не допустит, чтобы Карис оказалась на службе у его врагов… а ей самой вовсе не хотелось, чтобы ее привязали к алтарю и принесли в жертву Жемчужине.
Затянув на узкой талии пояс с мечом и запахнувшись в теплый дорожный плащ, Карис напоследок окинула взглядом комнату. Кинжал, который она метнула в призрачного эльдеpa, так до сих пор и валялся у дальней стены. Карис сунула его в потайные ножны в правом сапоге. Потом она открыла сундучок, стоявший в углу, извлекла из него увесистый кошель с сорока золотыми и спрятала его во внутренний карман жилета. Взяв охотничий лук и колчан, Карис вышла из комнаты и, бесшумно пройдя по коридору, спустилась по винтовой лестнице во внутренний двор.
В конюшне она взнуздала и оседлала Варейна, самого быстрого и выносливого из трех своих коней. Карис досадно было бросать в Моргаллисе двух других, но они размещались в казарменных конюшнях, и на то, чтобы забрать их оттуда, уйдет добрый час — а этого она никак не могла себе позволить. Мышастый Варейн ткнулся мордой ей в плечо. Карис погладила его по лбу и вывела из стойла.
Из груды соломы высунулся, сонно моргая, юный грум.
— Вам помочь, сударь? — зевая, осведомился он. Карис наклонилась, двумя пальцами ухватила юнца за подбородок.
— Разве я похожа на мужчину, мальчик? — вкрадчиво спросила она.
Грум испуганно моргнул.
— Прошу прощения, сударыня. Задремал я… вот и обознался.
Карис покачала головой, злясь на себя за то, что помимо воли испытала возбуждение. Мальчишка, вероятней всего, еще не достиг возраста зрелости, и все же…
— Принеси мне мешочек зерна, — отрывисто велела она. Мальчик опрометью бросился в дальний конец конюшни и мигом вернулся с мешком. Приторочив его к высокой луке седла, Карис потрепала грума по голове.
— Не обижайся, дружок. У меня выдался нелегкий день.
— Так ведь я, сударыня, видел снизу только сапоги да меч. А вы очень красивая, — галантно добавил он.
— Скажи мне это через десять лет — и получишь незабываемую ночь! — Карис одним прыжком очутилась в седле, и грум распахнул перед нею двери конюшни. Пригнувшись к шее Варейна, Карис направила его к дверному проему. Варейн был ростом добрых шестнадцати ладоней в холке, и Карис, выезжая во двор, задела плечом о каменный косяк двери.
Выпрямившись, она пустила коня шагом и по Длинной улице поехала к западным воротам. Карис бросила в Моргаллисе почти всю свою одежду, а также множество подарков и памятных вещиц, которые были бы дороги сердцу любого другого человека. Однако Карис не была сентиментальна. Жалела она только об одном — что не сможет проститься с Некленом, поседевшим в боях ветераном. Старик стал ей другом — а дружба с мужчиной была для Карис подлинной редкостью. Неклен любил ее как дочь… и при этой мысли давние гнев и боль разгорелись в Карис с новой силой. Если б только у нее был такой отец, как Неклен, она, быть может, была бы сейчас счастлива.
Дернув поводья, Карис осадила Варейна. Еще есть время найти Неклена и уговорить его поехать с ней. Он согласится с радостью. Карис разрывалась на части. Общество Неклена всегда было ей приятно, но сейчас ей грозит опасность, а она не хотела бы погубить старика.
— Я пошлю за тобой, — прошептала она, — непременно пошлю, как только наберу новый отряд.
Улицы города, по которым ехала Карис, были пустынны, но повсюду виднелись разрушительные следы одержимой борьбы Сарино с силой Жемчужины. Тут и там на стенах домов зияли зловещие трещины, кое-где стены обвалились. Мостовая впереди вспучилась от частых толчков, и расколотые булыжники торчали из земли, точно сломанные зубы великана. Карис уже могла разглядеть впереди главные ворота — под высокой аркой стояли двое часовых. Она хорошо рассчитала время отъезда. Над восточными пиками гор только-только занималась заря, а ночью из Моргаллиса никого без пропуска не выпускали.
— Доброе утро, — бросила Карис, подъехав ближе к часовым.
— И тебе доброго утра, Карис, — простодушно отозвался один из них. Лицо его расплылось в улыбке. Он показался Карис знакомым, и она напрягла память — но сумела вспомнить только имя.
— Неплохо выглядишь, Горл. Пожалуй, даже слишком неплохо, — прибавила она, ткнув часового пальцем в живот. — Когда ты в последний раз был в бою?
— Почти год назад — и, признаться, не жалею об этом. У меня теперь жена и двое славных малышей.
— Жена? А ведь ты божился, что в жизни не сможешь удовольствоваться одной женщиной!
Стражник помотал головой и ухмыльнулся.
— Это, госпожа моя, было до того, как я узнал тебя. Ты меня многому научила.
Теперь Карис вспомнила: Горл когда-то был одним из ее многочисленных любовников. Но когда — не во время ли Горной Кампании? Нет, тогда был тот стройный лучник, который погиб в окрестностях Лоретели.
— Куда же ты направляешься в этакое промозглое утро? — спросил Горл, и его голос выдернул Карис из пучины воспоминаний.
— Минувшей ночью я оставила службу у Сарино. Поеду, пожалуй, к морю да поразвлекусь с матросами.
Горл засмеялся.
— Клянусь богами, ты, Карис, просто чудо! В постели — шлюха, в бою — тигрица, да еще хороша, точно ангел небесный. Мне понадобилось два года, чтобы забыть тебя… или решить, что забыл.
— Я тоже о тебе самого лучшего мнения, — заверила его Карис. — А теперь откройте ворота.
Горл отступил на шаг и выдвинул из петель тяжелый засов, второй стражник распахнул дубовые, обитые бронзой створки ворот. Карис пустила Варейна рысью.