Черная мадонна

Лэнкфорд Дж. Р.

Перейдя через дорогу, Мэгги и Джесс направились к двум скамейкам посреди лужайки. Мэгги частенько сидела здесь. Для нее это место было связующим звеном между уединенной жизнью на вилле и окружающим миром. Прямо перед ней тянулась зеленая ограда, за которой располагались местные теннисные корты и каменистый общественный пляж. В Италии пляжи открыты для всех, включая и частный пляж их виллы, однако никто не отваживался вторгаться в жизнь обитателей прибрежных особняков.

Мэгги опустилась на скамью, а Джесс, подбежав к ограждению, стал разглядывать пляж. Мэгги сидела, наслаждаясь теплом и созерцая мирную гладь озера. Увы, письмо Феликса

не выходило у нее из головы. Когда они только приехали сюда, ею владел ужас и неуверенность. Ей было страшно остаться одной среди людей, языка которых она не знала. Она и сейчас толком не умеет читать по-итальянски. Однако ради сына Мэгги научилась быть смелой. Почему Феликсу никогда не приходило в голову, что она лучше знает, что нужно Джессу? Закрыв глаза, Мэгги попросила Всевышнего дать ей знак, чтобы она поняла, что ей делать. Ведь дал же он знак Марии и Иосифу, о чем повествует Библия.

Внезапно рядом, как будто проплывая мимо в гондоле, кто-то с беззаботной радостью затянул « O Sole Mio». Мэгги сразу поняла, кто это. Так мог петь только Адамо.

– Чао, Хетта! – крикнул он. – Как поживаешь?

Это действительно был Адамо Морелли, ходячее воплощение красавчика-итальянца. Правда, красавец этот не был любитель причесывать волосы и подстригать усы, а пуговицы рубашки всегда застегнуты на груди сикось-накось. Как обычно, Адамо был в подпитии, и по этой причине, вместо того чтобы выйти в лодке ловить рыбу, отправился на прогулку. У него была привычка называть Мэгги по имени, которое значилось в ее фальшивом паспорте, – Хетта Прайс.

Адамо приветливо улыбнулся и, пошатываясь, направился прямиком к ее скамейке. И как только грешный человек может быть настолько счастлив – это было Мэгги неведомо.

– Спасибо, Адамо, прекрасно, – как можно чопорнее ответила Мэгги. – Надеюсь, ты сейчас никуда не поплывешь на лодке. Может, тебе стоит выпить кофе?

Итальянец опустился на колени на траву рядом с ней.

– Джесс, о, Джесс! – театрально воскликнул он. – Скажи своей маме, чтобы она вышла за меня замуж, я люблю ее!

– Чао, синьор Морелли! – бросил через плечо мальчик.

Мэгги не раз видела, как Адамо Морелли громко признавался в любви всем проходящим мимо него женщинам. Ходили слухи, будто он влюблен в свою невестку – безответно, разумеется, – что и объясняло тот факт, что он вечно пребывал в подпитии. Адамо был полной противоположностью своему брату Карло Морелли. В отличие от брата, он бегло говорил по-английски и по-испански. Карло же иностранных языков не знал, зато был категорически не способен напиться посреди дня, поскольку был постоянно занят полезными делами в муниципальном центре или не покладая рук трудился в семейном ресторане. По мнению Мэгги, именно по этой причине синьора Морелли из двух братьев предпочла именно Карло.

Адамо Морелли раскинул руки и закричал:

– Неужели они больше не делают деревянных лошадок с помощью клея?

Джесс повернулся к Адамо и невозмутимым тоном произнес:

– Деревянных лошадок делают при помощи клея, который делают из настоящих лошадей.

Это был любимый пунктик Адамо Морелли. Мэгги не знала почему, но Адамо разразился пьяным хохотом. Джесс тоже засмеялся. Ведь он добрый мальчик.

Мэгги собралась встать.

– Нет, нет. Сиди. Я уйду, – сказала Адамо. – Я должен встретить жену брата и проводить ее домой. – Он поднялся с земли и пошатнулся; ветер

раздувал подол его неаккуратно застегнутой рубашки. – Чао, Хетта, bella mia! Чао, Джесс!

– Джесс, я знаю, что синьор Морелли тебе симпатичен, но не забывай то, чему тебя учит равви, – сказала Мэгги, глядя вслед подвыпившему Адамо.

Джесс лукаво улыбнулся ей.

– Не беспокойся, мама. Я никогда не стану пить так, как синьор Морелли.

С этими словами он отвернулся и принялся наблюдать за тем, как Адамо на неверных ногах спускается к пляжу, чтобы встретить невестку. Затем неожиданно объявил:

– У синьоры Морелли скоро будет ребенок!

– Откуда ты это знаешь?

Мальчик повернулся к матери и ответил тоном заговорщика:

– Мне об этом сказала Антонелла. Антонелла мне все рассказывает!

– Все? В самом деле? – спросила Мэгги, подумав о том, знал ли Иисус о таких вещах, будучи в возрасте Джесса. Пожалуй, знал, решила она, потому что в те времена животных держали в домах, в одном помещении с людьми. И все же надо будет поговорить с Антонеллой, их домоправительницей.

В следующее мгновение Мэгги увидела синьору Морелли – в сером купальнике та направлялась к пляжу. Действительно, она была беременна.

– Как ты себя чувствовала, мама, когда я был в твоем животе? – неожиданно спросил Джесс. – Ты так же, как синьора Морелли, всегда улыбалась? Ты была счастлива?

Мэгги вспомнила собственную беременность, и неожиданно ей стало грустно. То были самые счастливые дни ее жизни! Рядом с ней постоянно находился Сэм Даффи. На какие только ухищрения он не шел, чтобы улизнуть от Брауна! Сэм надежно защищал ее, и с ним ей всегда было спокойно. Благодаря Сэму Браун так и не обнаружил ее до самого последнего дня. Мэгги невольно вздрогнула: ей вспомнились мгновения родов, когда она в последний раз видела Сэма. Как смело он ввязался в схватку с наемными убийцами! Сэм сказал те же слова, что и Адамо, хотя, в отличие от итальянца, не был пьян. «Будь моей женой, я люблю тебя». И произнес это абсолютно искренне.

Казалось бы, прошло столько лет, и все же осознание того, что она потеряла его, грозило раздавить ее непомерной волной горя. Она просила Господа явить ей знак и получила его: напоминание о том, что Сэм своей смертью дал Джессу возможность появиться на свет.

По сравнению с этим вмешательство Феликса – ерунда, сущие мелочи.

Джесс, должно быть, почувствовал ее боль. Улыбки на его лице как не бывало. Он подошел к матери, тихо сел рядом с ней и, взяв за руку, прошептал.

– Ti voglio tanto bene,мама.

Мэгги не нашла в себе сил ответить, опасаясь расплакаться. Слишком много слез дрожало в ее глазах при виде того, как смуглая, черноволосая синьора Морелли с ее огромным животом энергично шагает по песку пляжа.

Глава 4

Пятая авеню

Скомкав в руке бумагу, доктор Льюистон посмотрел сквозь белые полупрозрачные занавески на террасу. Теомунд Браун завтракал. Черные салфетки. Столовое серебро. Восточный фарфор. Черная роза в красной хрустальной вазе. На тарелке та же еда, что незадолго до этого была подана самому Льюистону: омлет с зеленым луком и сыром, бекон, горячий французский хлеб, сочные фрукты с Карибских островов, доставленные специальным рейсом с личной плантации Брауна.