Черная маркиза
Шрифт:
Противника!
Уму непостижимо.
Грир был тронут до глубины души и одновременно рассвирепел так, что аж в глазах зарябило — похлеще, чем от солнечных лучей.
Да за кого его принимал этот щенок — действительно за дряхлого старикашку или за калеку?!
— Дерись как следует, зас-сранец! — заорал он, яростно и неудержимо тесня Дидье к планширу.
Кираса явно стесняла движения парня, но защита его была прочной, как сталь этой самой кирасы — Грир повсюду натыкался на стену этой защиты.
Но Дидье не
— Мы же не в бою, кэп! — проорал он в ответ, тяжело дыша. — Зачем это? Тебя же чуть не убили… из-за меня!
Клинок его шпаги со скрежетом отразил новый удар.
«Ладно же, чёртов ты сын, чистоплюй треклятый, я тебя заставлю шевелиться!» — мрачно подумал Грир, делая очередной выпад так, будто бы шёл в атаку снизу, но собирался закрутить перевод наверх. На этот трюк Дидье и попался, перейдя на верхнюю защиту.
Есть!
Его штанина чуть выше колена, прочерченная остриём шпаги Грира, стремительно окрасилась алым. Марк позади них горестно ахнул, Лукас выругался, но Дидье даже глаз не опустил.
— Атакуй, ч-чёр-рт бы тебя уже!.. — прорычал Грир. — Без штанов оставлю!
А этот малахольный, наоборот, отступил на шаг и встал, улыбаясь — кисть руки на уровне пояса и отведена влево, острие шпаги смотрит вниз. Грир на миг даже застыл от неожиданности, остановив свой летящий клинок… и тут Дидье снизу вверх нанёс по его шпаге скользящий удар, и та птицей взмыла в небо, блеснув на солнце.
И конечно же, прохвост так и остался стоять, весело лыбясь, вместо того, чтоб расплатиться с обезоруженным противником хотя б такой же царапиной, которой тот его только что пометил.
Близнецы за спиной радостно завизжали, а Моран вдруг сорвался с места, бросив Гриру запасной клинок. Глаза его пылали.
— Потанцуем? — азартно выкрикнул он, становясь в боевую позицию и салютуя Дидье своей шпагой.
Тот вскинул бровь, глядя на них двоих, и смех его прозвучал музыкой:
— Ну давайте!
И наконец ринулся в атаку.
Клинок его свистел в воздухе и мелькал перед глазами, выписывая петли и восьмёрки, и, чёрт побери, им даже пришлось попятиться — дальше и дальше, отбиваясь и дожидаясь, пока Дидье хоть чуть-чуть выдохнется… а Грир ошалел, вдруг услышав, что тот задорно напевает вполголоса — напевает, и вправду как на каких-то танцульках!
Они с Мораном переглянулись, начиная вновь теснить Дидье к борту, как вдруг к нему молнией метнулся Лукас. Пацанёнок уже не улыбался, губы его были плотно сжаты, а в руке он стискивал шпагу Грира — ту самую, что Дидье выбил у него несколько минут назад.
— Нечестно — вдвоём на одного! — со страстным вызовом кинул он, решительно встав рядом с Дидье, и Грир невольно подумал, что не ошибся в этом сопляке — яйца у него были. В отличие от братца.
Впрочем, в братце Грир как раз ошибся, что выяснилось сразу же.
— Эй, Лукас, говорю же — мы не в бою! — сердито выпалил Дидье, тоже перестав улыбаться. Брови его сошлись к переносице, а потом он взглянул куда-то за спины Грира и Морана, и глаза у него округлились.
Капитан «Разящего» попытался оглянуться, но было уже поздно. Какая-то чёртова штуковина ударила под колени сначала его, а потом Морана, и оба они не смогли удержаться на ногах, как ни старались. Изрыгнув непотребное ругательство, Грир бухнулся на палубу, радуясь тому, что «Разящий» и «Эль Халькон» находятся по другому борту «Маркизы», и никто из его команды не видит этого позорища.
— Что за хрень?! — прохрипел наконец Грир, недоумённо таращась то на шлёпнувшегося рядом Морана, то на странную чертовщину, которая напоминала… напоминала….
— Это швабра. Механическая швабра, — изрёк Моран, кусая губы, и уткнулся лбом в колени. — Бог ты мой… нас победила швабра!
Плечи его затряслись от хохота.
— Лукас же без кирасы, — торопливо пояснил Марк, осторожно пробираясь мимо них и со всех ног кидаясь к брату и Дидье.
— Да чтоб вам всем! — от души пожелал Грир, тоже не в силах удержаться от смеха.
А Дидье молча положил шпагу, потом сбросил на палубу грохнувшую кирасу и с наслаждением потянулся всем телом:
— Ух, и тяжёлая всё-таки, зараза, nombril de Belzebuth!
— Тренироваться надо, — назидательно произнёс Грир, следуя его примеру.
— Я буду, буду, — пообещал Дидье кротким голосом мальчика из церковного хора и наконец прыснул. — Ну что? Все живы? Тогда давайте уже завтракать, а? — И рассеянно глянул туда, куда ему указал глазами Грир — на прореху в своих штанах, где краснела длинная царапина. — Patati-patata!
Дидье выполнил обещание, упражняясь на шпагах каждый день, вместе с Лукасом и Мораном, в кирасах и без. Грир больше не вмешивался в эти игрища, рассудив, что негоже битому волку участвовать в щенячьих забавах… тем более, что наглые щенки вполне могли устроить ему какой-нибудь дурацкий сюрприз, наподобие той прегнусной швабры, и выставить его на смех. Нет уж, спасибо.
Но он постоянно краем глаза следил за тем, как сопляки на палубе «Маркизы» сперва дрались — и неплохо дрались, чёрт подери! — а потом хохотали и возились, как настоящие щенки, и… что греха таить, он им люто завидовал.
Продолжая яростно держать данное самому себе слово, Грир не прикасался к Морану и пальцем, и, хотя днём они понимали друг друга с полуслова, ночи — паскудно долгие — каждый из них проводил в одиночестве собственной каюты. Грир даже запирался изнутри, подальше от любого соблазна, — ну не дурь ли? — и Моран однажды ехидно поинтересовался у него:
— Боишься, что тебя русалки утащат, что ли?
И Грир понял, что мальчишка всё-таки наведывался к его каюте. Понял, сжал челюсти до хруста и промолчал.