Черная моль (сборник)
Шрифт:
— Понятно, — еле слышно просипел он, наливаясь краской.
На этот раз Флейта не рычала: Твердохлебов сделал ей предостерегающий жест рукой, он означал: «Ни звука». И собака смолкла. Через час она так же молча выполнила свой последний долг.
Больше никто из присутствующих не проронил ни слова. Костя взглянул на часы: до трех оставалось всего минут двадцать. «Может, и в самом деле не придет?» Костя нахмурился и поспешил прогнать от себя эту мысль.
В наступившей тишине слышно было лишь тиканье часов на стене.
Прислушиваясь к каждому шороху
Ночь выдалась темная и на редкость холодная. Под свистящими порывами ледяного ветра жутко скрипели и стучали голыми сучьями деревья. Лес был полон звуков, пронзительных, таинственных и пугающих.
Замерзшие прутья кустарников и колючие ветви молодых елей, невидимые во тьме и как будто враждебные, больно хлестали Ложкина по лицу, царапали вытянутые вперед руки, преграждали путь. Ноги то и дело проваливались в пушистый снег, цепляясь за скрытые под ним корни и поваленные стволы деревьев.
Уже больше трех часов прошло с момента его побега, с того жуткого и радостного мига, когда прогрохотал над ним последний вагон и он остался лежать на шпалах, уткнувшись лицом в грязный, облитый маслом и нечистотами снег, все еще не веря, что остался жив, что его не задело, что он на свободе. Поминутно припадая к земле, Ложкин, борясь с метелью, пополз к лесной чаще. Только там он осмелился встать, перевел дыхание и побежал.
Неожиданно откуда-то слева возникли два желтых круглых глаза, послышалось глухое урчание мотора. Через лес по занесенной снегом дороге двигалась грузовая машина.
Ложкин притаился в неглубокой ложбинке. Машина быстро приближалась. Уже смутно вырисовывался ее силуэт, виднелась гора ящиков в кузове.
В нескольких шагах от Ложкина машина внезапно остановилась. Из кабины выскочил человек, проверил груз, стукнул ногой по баллонам колес и крикнул шоферу:
— Порядок! Теперь крой прямо до станции! Поезд через двадцать минут!
И он прыгнул в кабину, с треском захлопнув дверцу.
В ту же минуту Ложкин выскочил на дорогу и ухватился за обледенелый борт машины. Он перевалился в кузов и, больно стукнувшись головой об угол какого-то ящика, на секунду потерял сознание.
…Пока не пришел поезд, Ложкин скрывался за станционными постройками, а потом, уже на ходу, уцепился за поручни последнего вагона.
Проснулся Ложкин, когда поезд уже подходил к Москве и вагон застучал колесами на стрелках. Мелькавшие за окном огни освещали тамбур переменчивым желтоватым светом.
Теперь надо было решать, как поступить дальше. Появиться на улицах Москвы в таком виде — значило вызвать подозрение первого же постового милиционера. Но задерживаться долго на вокзале тоже было опасно: ведь и сюда придет спецтелеграмма о его побеге.
Ложкин задумчиво поскреб ногтями грудь под ватником и вытянул онемевшие ноги. Эх, надо побыстрее раздобыть на вокзале хоть какую-нибудь одежонку!
Через несколько минут, смешавшись с толпой пассажиров, Ложкин очутился под стеклянной крышей перрона и не спеша стал пробираться в зал ожидания.
В громадном зале стояла сонная предутренняя тишина. На скамьях среди вещей сидели и лежали люди. Спали почти все.
Ложкин вразвалочку прошелся по залу, незаметно, но цепко оглядываясь вокруг.
Его внимание привлек мужчина, спавший на крайней скамье, возле которого стоял добротный, туго набитый чемодан. Наметанным глазом Ложкин сразу оценил подходящую ситуацию. Мужчина сидел так, что его могли видеть лишь две женщины, спавшие на противоположной скамье. Лицо он спрятал в поднятый воротник пальто и чуть отвернулся от чемодана.
Решившись, Ложкин с равнодушным видом прошел мимо спавшего, слегка задев его ногой. Тот даже не пошевелился. Ложкин уселся рядом на скамью и прислушался. Человек дышал ровно, с присвистом, и во сне даже причмокивал губами. По всему было видно, что спал он крепко. Тогда Ложкин ногой еле заметно придвинул чемодан к себе, подождал, потом подвинул еще и еще. Затем он снова, уже довольно сильно задел локтем своего соседа, но тот лишь пробормотал что-то во сне и окончательно отвернулся.
Тогда Ложкин неторопливо поднялся со своего места, небрежно взял чемодан и направился к уборной. По пути он незаметно оглянулся: мужчина спал, лишь слегка изменив позу.
Зайдя в уборную, Ложкин заперся в кабине и ловко раскрыл чемодан.
Он уже натягивал на себя новый черный костюм, когда от сильного толчка дверь кабаны распахнулась, и на пороге возникла высокая фигура владельца чемодана. Он насмешливо поглядел на Ложкина светлыми с рыжинкой глазами и, прислонявшись к косяку, вежливо спросил:
— Я, кажется, пожаловал не совсем вовремя? Вы еще не кончили свой туалет?
Но Ложкин не растерялся. Мгновенно оценив обстановку, он понял, что выбора у него нет. Отшвырнув чемодан, он готов был уже броситься на незнакомца, когда тот резким движением выхватил руку из кармана, и Ложкин увидел зажатый в ней необычной формы пистолет.
— Не горячись, приятель, — угрожающе произнес незнакомец. — Хозяин здесь я.
Ложкин оцепенел.
— Судя по твоему дохлому виду, — продолжал незнакомец, — ты явился не с курорта и не на гастроли. — Затем сухо приказал: — Одевайся.
— Это смотря для чего.
— Смотреть будем потом. Окажешься подходящим — поработаешь на меня. А нет — пойдешь обратно, откуда пришел. Но пока что советую кончать туалет. Сюда могут зайти.
Ложкин стал торопливо одеваться, косясь на пистолет, который незнакомец и не думал прятать. Оба молчали.
В чемодане нашлось драповое пальто и шапка. Поняв, что прямой опасностью эта неожиданная встреча ему не грозит, Ложкин немного успокоился. Чувство страха сменилось любопытством. «Фартовый деляга», — с восхищением подумал он, наблюдая, как спокойно, решительно и умело ведет себя этот человек.