Черная ночь Назрани
Шрифт:
— Между прочим, я хорошо знал деда этого Руставела. Он работал в угрозыске, достойнейший чело, — век. Многим он помогал чем мог, мне в том числе. Сына я его знал, можно сказать, с момента рождения. Он ровесник моего Беслана. Что же касается внука… — Старик задумался, прищурив глаза и перебирая пальцами четки. Потом сказал: — Это произошло в разгаре перестройки. После конфликта с осетинами наш народ стал взвинченный, нервный. Осетины издавна дразнили нас, называли «танак шар» — «мягкое темя», значит, как у ребенка. То есть намекали, что ингуши недоразвитые, ненормальные. Но ведь нашим тоже пальца в рот не клади. Старались
Понахватала внешние признаки цивилизации: неоновые вывески, дискотеки, баночное пиво, видеокассеты… И Руставел тоже сбился с пути истинного. Он познакомился тогда с девушкой, недавно, кстати, они поженились, и, как настоящий джигит, хотел ухаживать красиво. В понимании нынешних подростков это упирается только в деньги, и тут он согрешил.
Дело в том, что его мать работала в канцелярии окружного ГАИ, и Руставел часто заходил к ней туда. Один раз был у нее, в это время мать куда-то вызвали, отсутствовала она долго. На столе у нее лежало много бумаг, мальчик их перебирал от нечего делать, и ему попался на глаза протокол, в котором было написано, что некоего водителя задержали за грубое нарушение, у него отобрали права. В протоколе указаны телефоны этого нарушителя, адрес. Права тут же пришпилены. Так вот, Руставел стащил эти права, позвонил нарушителю и предложил ему выкупить их.
Не стану вдаваться в подробности, как это выяснилось. Но… Налицо и кража, и мошенничество. Преступник несовершеннолетний, мать работает в ГАИ, отец в ФСБ. Ситуация не из приятных, и тогда мой Эдуард вызвался поговорить с мальчиком. Тот умолял не давать ход делу, простить его. Эдуард сказал: «Я готов пощадить тебя при одном условии: если ты расскажешь всю правду при твоих пожилых родственниках».
Должен сказать, осуждение стариков для горцев является крайне суровым наказанием, одним из самых страшных. Иной тюрьму предпочтет стариковскому суду. И тем не менее Руставел согласился. Раз он виноват, то после исповеди перед стариками обязательно станет другим человеком. Так получилось и с Руставелом — после того случая он вел идеальный образ жизни. Много учился, читал, хорошо выполнял любую работу, у него воспитанные друзья, замечательная жена. Родители на него не нарадуются.
Вы вправе спросить, к чему я клоню, Александр Борисович, какое у меня имеется предложение. А предложение такое: давайте я встречусь с Руставелом один, без вас. Думаю, мне, как старику и земляку, он скорее расскажет некоторые вещи, чем официальному следователю из Москвы. Не потому что он лгун или трус. Просто бывает разная откровенность… Наверное, вы понимаете, что я имею в виду?
Турецкий согласился. Доверительные беседы частного толка приносят большую пользу. Ему самому таким образом приходилось «раскалывать» такие крепкие орешки, что коллеги потом диву давались.
Позвонив Руставелу, они застали того дома. То, что у Беслана Ибрагимовича есть шансы на успех, следователь понял, когда услышал его телефонный разговор с Султановым. Слушая слова одного из собеседников, легко был понять, что первым желанием Руставела было отказаться от встречи вообще, потом перенести ее на другой день. Однако взвешенные фразы мудрого старика точно попадали в цель, чувствовалось, что сопротивление оппонента
— Вы как поедете туда?
— Я на машине.
— На машине? — Нетактично получилось, но Турецкий не мог скрыть своего удивления.
— По-вашему, я такой дряхлый, что не могу держать в руках руль? О, угадал ваши мысли. Это просто смешно. — Цаголов в самом деле добродушно рассмеялся. — Мне, уважаемый, всего семьдесят шесть лет. По кавказским понятиям, подросток. Я могу кочергу узлом завязать. Правда, — тут он по-ребячески прыснул, — развязать уже не могу.
— Беслан Ибрагимович, если можно, я поеду с вами и подожду в машине.
— Логично. Вам же не терпится узнать, что расскажет Руставел.
— Да. И понаблюдать для страховки хочу. Мало ли что.
Цаголов хотел было возразить, сказать, что за себя он совершенно спокоен. Однако, вспомнив про похищение сына, промолчал. Лихие времена, лихие нравы. Хотя на его веку таких смутных периодов — не сосчитать.
У Цаголова оказался новенький темно-синий «вольво». Сейчас, в комфортабельном салоне иномарки, этот аккуратно подстриженный старик с серебристыми усами, в легком летнем костюме, залихватски ведущий машину одной рукой, напоминал выехавшего от скуки на прогулку американского миллиардера, а не человека, который торопится узнать о судьбе своего пропавшего сына.
Турецкий хотел было посоветовать старику, в каком месте лучше оставить машину, когда Беслан Ибрагимович опередил его, сказав:
— Вряд ли целесообразно подъезжать к самому дому, это может привлечь ненужное внимание. Я немного не доеду и пройду пешком.
Остановив «вольво», он показал следователю султановский дом. С улицы видна только обитая жестью крыша. Остальное спрятано за глухим забором — снизу каменным, из зацементированных булыжников, сверху металлическим. В центре забора автомобильные ворота, но, судя по пышной траве внизу, их давненько не открывали, видимо, машины у обитателей этого дома нет. Входной дверью на участок служил прямоугольник в левой створке ворот.
— Со стороны можно будет подумать, что вы мой водитель. Привезли начальника, а теперь терпеливо поджидаете его, — улыбнулся Цаголов.
Турецкий видел, как Беслан Ибрагимович еще только переходил газон, отделявший проезжую часть от тротуара, а дверь уже открылась и навстречу ему вышел улыбающийся молодой человек, приветливо поздоровался. Пропустив гостя вперед, вошел сам, и железная дверь с лязгом захлопнулась.
Глава 18
ЗЕМЛЯ И ЗВЕЗДЫ
Отпросившись пораньше с работы, Лидия Базоркина поехала в МВД.
Она прекрасно понимала, что. рано или поздно ее аферу с опознанием тела Мустафы обнаружат, но надеялась, что это произойдет не скоро. После вчерашнего нападения в городе творился такой бедлам, царила такая неразбериха. Наверное, милиции сейчас не до нее, а через месяц или даже неделю можно сослаться на ошибку, нервы, спешку, много чего можно наплести. В самых мрачных прогнозах она не предполагала, что разоблачение произойдет столь молниеносно — на следующий день. Как теперь отбрехаться?