Черная ночь Назрани
Шрифт:
— Пожалуйста. — Он вернул ему подписанные бланки. — Не забудь отдать копию в секретариат.
Референт Скобеев был более капризен. В министерстве знали, что он в этом смысле человек осторожный, не любит подписывать всякие бумажки, старается спихнуть это дело на другого.
— Я и не знал, что там установлена камера. С каких это пор?
— Точно не помню. Давно.
— Зачем прокуратуре это понадобилось? Разве они занимались делом о грабеже «Альянса»?
— Одно время — да. Эдуард Бесланович хотел же им передать.
— Мало ли что хотел. Но не передал.
— Они каким-то образом схитрили и в последний момент отказались, — блефовал капитан.
— Отказались, а камеру выставили? Хороша хитрость.
— По недоразумению. Она им и не нужна вовсе. А мне сейчас понадобилась.
— Зачем?
— Просматривается важная зацепка о связи с боевиками.
Скобеев еще раз внимательно перечитал запрос и с видимой неохотой подписал оба экземпляра. Хотел оставить копию у себя, однако Захарин поспешно забрал ее, сказав, что сам зарегистрирует и оставит у секретарши, к которой идет прямо сейчас.
Тут капитан не соврал — он действительно пришел к Юлии Тимуровне и попросил зарегистрировать письмо, которое сейчас сам отвезет в прокуратуру, поскольку у них не работает факс.
Прочитав письмо, она поставила печать, зарегистрировала и сказала:
— Второй экземпляр оставьте мне.
— Я отмечу на нем время и верну. Иначе они затянут, а потом все будут валить на нас.
— Только не забудьте.
— Обязательно. Если кто спросит, скажете, что я поехал в прокуратуру.
Теперь нужно срочно ехать в Следственное управление. Во время вчерашней осады их комнаты пострадали больше всего, поэтому следователей временно пристроили в помещении районного ОВД. В данном случае это Захарину на руку. Сейчас ему ни к чему мозолить глаза старшему инспектору или референту.
В это время раздался телефонный звонок. Знал же оперуполномоченный, не нужно было ему брать трубку, обычно в такие неподходящие моменты попадаются самые болтливые собеседники. Все-таки капитан машинально ответил.
Звонила суетливая, делавшая одну глупость за другой Лидия Базоркина. На этот раз она просила, чтобы Юрий Алексеевич разрешил ей посетить в больнице Ахмеда. Женщина явно испытывала к нему пылкие чувства. Возможно, он тоже неравнодушен к этой блондинке. Не собирался капитан пускать к нему визитеров, но если уж она так рвется, то нужно использовать ее посещение в интересах дела. Пусть попробует выяснить у чеченца имя заказчика.
Условия Захарина Лидию не смутили, она согласилась.
Работы у спецподразделения непочатый край, зашиваются ребята. Выбирая объекты для наблюдения, капитан отчасти учел это. Их три, а фактически получается два — за кабинетом директора и зданием «Альянса» может наблюдать один человек. В крайнем случае Захарин сам отправится на улицу Нефтяников.
— С которого часа выставлять посты? — спросил начальник Следственного управления майор Клювин.
— Желательно не позже восьми.
— И до?
— Теоретически до рассвета.
— Ребята растерзают меня за такую нагрузку.
— Скорей всего, — поспешно добавил капитан, — около двенадцати все будет ясно. Вряд ли кто станет светиться, когда каждый человек и машина бросаются в глаза.
— Задержание намечается?
— На месте — нет. Там мы отрабатываем информатора.
После некоторых неудачных попыток майор наконец обнаружил «топтуна», который ответил ему, что к восьми, вероятно, освободится. Захарин объяснил, за чем нужно проследить на Боковой улице. Со вторым наблюдателем никак не вытанцовывалось, все заняты чуть ли не до утра. В конце концов Захарин, к великой радости начальника Следственного управления, сказал, что на улицу Нефтяников поедет сам.
Получалось, что времени остается не так уж и много. Нужно заскочить домой, перекусить и сразу же ехать.
Когда за ужином он рассказал Жанне о своих ближайших планах, она решительно заявила:
— Я пойду с тобой!
От удивления Захарин чуть не выронил вилку.
— Радость моя, ты думаешь, что говоришь! — обратился он к жене тоном взрослого, разговаривающего с несмышленышем. — Я отправляюсь на задание. Не хватало еще на работу ходить с женой под ручку.
— Тоже мне — боевое задание, — фыркнула Жанна. — Сам же сказал, что ничего опасного, будешь просто стоять и наблюдать. Ну и я постою рядом.
— Это звучит просто. А ведь наблюдение может затянуться до утра.
— Ничего страшного. Оденусь потеплей, возьму термос, бутерброды. Вместе и постоим на свежем воздухе. Думаешь, охота мне сидеть одной в четырех стенах?
— Слишком уж как-то по-домашнему получается, — смущенно улыбнулся капитан. Забота Жанны ему была очень приятна. В Петербурге он не чувствовал, а может, просто не замечал, что она способна на самоотверженность. Все же он предпринял еще одну попытку уберечь жену от испытания.
— Жанночка, возможно, потом я не сразу поеду домой. Вероятен и такой вариант. Нужно будет созвониться с Турецким и обсудить дальнейшие действия. Если понадобится задержание, придется вызывать собровцев…
— Тогда я не буду тебя позорить, вернусь домой.
Понятно?
— Мне понятно одно: ты хочешь, когда поймают тех, кто бросил в нашу квартиру фугас и поранил тебя, чтобы им вместо хулиганства припаяли посягательство на жизнь сотрудницы правоохранительных органов, — пошутил Захарин, сдаваясь.
Жена посчитала разговор завершенным:
— Сейчас я быстро сделаю кофе…
До улицы Нефтяников они доехали на такси, вернее, частнике. Жанна приготовила столько еды, будто собиралась накормить весь спецназ.
Улица Нефтяников одна из самых длинных и широких в городе. Здесь четырехполосная проезжая часть, к тому же между проезжей частью и тротуарами тянутся газоны с травой и ровными рядами молодых деревьев. Напротив здания, в котором расположена студия «Альянс», есть продовольственный магазин, вокруг которого отважно расположились не боящиеся конкуренции киоски. Во многом там те же самые товары, которые можно купить и в магазине, причем дешевле. Правда, магазин закрывается в девять, а киоски еще работают. Но вот закрылся один, второй…