Черная ночь Назрани
Шрифт:
Это была хорошо известная в министерстве пара оперативников — Гамрекели и Гамрекелидзе. Капитан действительно рассказывал про них москвичу. Юрий Алексеевич считал, что в последние годы качество следственной работы ухудшилось, количество нераскрытых дел ужасало. От опытных работников сплошь и рядом избавлялись, пришедшие на их место люди не обладали достаточными навыками. В частности, стали хуже проводиться обыски. В этом смысле Гамрекели и Гамрекелидзе составляли приятное исключение. Несмотря на молодость, они успели прославиться несколькими поистине феноменальными находками.
— Юрий Алексеевич сейчас допрашивает одного человека, — представившись, сказал им Турецкий. — Поэтому я объясню, на что нужно сделать упор при обыске. Погибший только что хозяин этого дома Артур Абдулович Джангиров был связан с местными боевиками. Вероятно, он проделывал какую-то работу по подготовке ночного нападения. Не снижая степени его вины, отмечу, что он занимался второстепенными проблемами. Главные решал, условно говоря, его начальник. В городе постоянно проживает тесно связанный с чеченскими сепаратистами человек, который готовил местных боевиков. Его-то мы и стараемся обнаружить. Похоже, он носит кличку Домосед. Больше о нем ничего не известно, кроме того, что у Джангирова был с ним постоянный контакт. Хорошо бы найти какие-то существенные зацепки.
— В бумагах могут быть, — сказал один из оперативников.
— Бумаги, фотографии, дарственные надписи, вообще какие-то странности. Да вы лучше меня знаете, что может выдать человека.
Оперативники принялись за обыск, а Турецкий вернулся в гостиную, где капитан в присутствии еще одного милиционера продолжал допрашивать Махмуда.
— На чьей машине вы ездили вчера на улицу Нефтяников?
— Джангиров давал.
— Марка какая?
— «Москвич», старый.
— У Джангирова, я смотрю, «ниссан».
— Мне Артур давал только «Москвич».
— Где он стоит?
— В гараже.
Излишняя краткость ответов начала раздражать капитана.
— Слушайте, Фирзоев, что вы заставляете тащить из вас каждое слово клещами! — повысил голос Захарин. — Говорите сразу: где гараж, знаете ли адрес, можете ли показать.
— Показать могу. Это на улице Коминтерна.
— Однако! — Захарин чуть не присвистнул от удивления. — В Гамурзиевском районе. Что ж он так далеко держит, теперь вернее, держал машину?
— Не знаю.
— Ладно. Сейчас мы поедем туда, покажете. Только сразу хочу предупредить: если вы рассчитываете хоть на малейшее послабление наказания, то все делайте без обмана. Чтобы не получилось так: приедем туда, машины нет, ой, только что угнали. Эти номера сразу отпадают, и не пытайтесь выдумывать что-нибудь в этом духе.
В дверях комнаты появился Гамрекели и, подозвав к себе Захарина, вполголоса доложил:
— Товарищ капитан, там брюки окровавленные, еще кровь не высохла.
Захарин в свою очередь жестом поманил Турецкого, и они пошли в ванную.
— Никакой это не гвоздь, — констатировал
Вернувшись в гостиную, следователи заставили Махмуда спустить шаровары и осмотрели рану.
— Пуля удалена. Кто это стрелял в вас ночью?
— Не знаю. Темно было. Сейчас по ночам часто стреляют. Я пошел в лагерь, и вдруг кто-то в меня выстрелил. Тогда я вернулся к Джангирову.
— К паршивому человеку, который и вытащил пулю из ноги, — закончил за него Турецкий. — Куда он ее выбросил?
— Честно, не видел.
Кромпонные щипцы, которыми воспользовался Джангиров для удаления пули, нашлись быстро. Они лежали в старом чемодане с инструментами. Захарин просмотрел близлежащие емкости, изучил содержимое мусорных ведер — пули не было. Ушлый Гамрекели высказал предположение, что Джангиров сунул ее себе в карман или выбросил в окно. В одежде не нашли. Тогда Гамрекели пошел во двор и вскоре в очередной раз подтвердил свою легендарную умелость, найдя пулю в густой траве.
— Ну, Фирзоев, если экспертиза покажет, что в вас стреляли из автомата Султанова, вам несдобровать, — предупредил Турецкий.
Тем временем Гамрекелидзе обнаружил в многочисленных бумагах хозяина дома показавшееся ему примечательным письмо. Адресовано оно было Джангирову в Тюмень, до востребования. По-русски был написан только адрес на конверте, само письмо — по-чеченски, обратного адреса не было.
Гамрекелидзе перевел текст. Большого труда это не составило, поскольку неизвестный корреспондент написал Джангирову всего одну фразу: «Нашелся важный друг, который больше жизни любит играть в карты. Есть игра под названием покер. Тебе нужно быстро научиться».
По почтовому штемпелю определили, откуда было отправлено письмо. Оно было послано из Назрани, из почтового отделения, находящегося на улице Коминтерна.
— То есть там же, где гараж с «Москвичом», — констатировал Турецкий. — Уже теплее.
Захарин с торжествующим видом достал из портфеля переданное ему министром юстиции анонимное письмо по поводу взяточничества начальника СИЗО Хохрякова. Адрес на конверте был написан точно таким же почерком.
Больше ничего существенного найти в доме не удалось. Понимая ее состояние, жену Джангирова старались особенно не трогать. Во избежание эксцессов даже сделали так, чтобы она не виделась с убийцей мужа. Все же, улучив момент, Турецкий спросил новоявленную вдову и сидевшую рядом с ней сестру про Домоседа. Обе утверждали, что не знают такого.
Махмуд сказал, что слышал про Домоседа, но очень мало.
— Живет один, из дома выходит редко. Вот и все, что слышал.
У следователей было ощущение, что им удается схватить тонкие нити, связывавшие незримого человека с Джангировым, но те рвутся у них в руках. Какие-то смутные пятна просвечивали вдалеке, не создавая цельной картины: гараж, почта, улица Коминтерна. Предложение Гамрекелидзе обыскать кабинет Джангирова в «Альянсе» остальные встретили скептически. Уж дома-то, считай, ничего не нашли. На работе же он был в тысячи раз осторожней.