Чёрная пешка
Шрифт:
– Что думаешь об этих ежедневных процедурах?
– по-русски спросил Гурон.
– Детекторы? Для меня они - абсолютный сюрприз.
– честно признался Всеслав и задумчиво потер лоб, -Совершенно очевидно, что аппаратура предназначается для просвечивания сознания. "Светят" нас неожиданно мощно и скрупулезно с настойчивыми попытками влезть в подсознательное. Я отметил два компонента в воздействии аппаратуры. Во-первых, это обычное ментоскопирование и снятие картинок с памяти, но оно детально и высокотехнологично. Кажется, они могут обшарить каждый уголок мозга. Во-вторых, явно присутствует и непонятное
И, самое главное, непонятна конечная цель систематических обследований. Ты обратил внимание, что лаборанты даже ничего не записывают по окончании процедуры?
– Да, -сказал Гурон, - просто берут карточку и крест-накрест зачеркивают ячейку в одном из трех полей. У меня все кресты - справа, а у тебя?
– Слева.
– Возможно, это как-то связано с нашими ролями?
– предположил Гурон, - я ведь, как-никак, неглупый усердный и опытный служака, опора державы и отец подчиненным. А ты у нас - тонкая творческая натура, многомудрый наставник и учитель.
– Вероятно.
– без особой уверенности согласился Всеслав.
– А не смогут ли они убрать нашу психозащиту?
– Исключено!
– мгновенно и категорически ответил Всеслав.
– Снять кодировку может только тот, кто установил. Но сейчас меня стало беспокоить другое. Если психозащита будет обнаружена, не сочтут ли ее бравые имперские контрразведчики творением рук материковых спецслужб? Дескать, злодеи-континенталы взяли, да и закодировали-запрограммировали засылаемых коварных шпионов... Ну как примутся взламывать со всем усердием! А мне что-то не хочется попасть после их экспериментов в местную лечебницу для умалишенных. Вряд ли она комфортнее карантина.
– И что же?
– Да ничего! Остается только надеяться на здравомыслие аборигенов.
– Утешил.
– ядовито сказал Гурон и вдруг, без всякого перехода сменив интонацию, громко сообщил в сторону домика: - А вот с желудком у меня никаких проблем нет.
На крыльцо вышли двое санитаров в широких штанах и рубахах со знаками имперской военно-медицинской службы на колпаках.
– Да, - торжественно подтвердил Всеслав, -представь, мне тоже совсем хорошо!
– Восемьдесят два дробь одиннадцать -к детектору на исповедь!
– позвал санитар.
Саракш
Островная империя. Белый пояс. Остров Цузуй.
Карантинный лагерь "Возрождение"
07 часов, 3-го дня 1-ей недели Бирюзового месяца, 9590 года от Озарения
– Что-то ты совсем перестал заглядывать, братец мой!
– упрекнул приятеля начальник медицинской службы. Он сосредоточенно разводил фруктовым сиропом спирт в колбе. Фрегат-лейтенант разведки Хацуко Зо, развалившийся на смотровой кушетке только хмыкнул:
– Притомился, видишь ли. Полгода жили мы, как люди, а тут вдруг, словно прорвало - субмарина за субмариной! Сам знаешь, бараки не пустуют. В положенный по уставу отпуск собираюсь. Слышал, рядом с нашим островком археологи нашли галеон, затонувший лет четыреста назад? Нырять будут. Вот, хочу к аспиранткам в гости наведаться... Да и по ящерам давно не стрелял.
– Боюсь, Зо, что со стрельбой и с беготней за черными аспирантками придется подождать, пока мы совместно не уладим одно дело.
– серьезно сказал врач.
– Перестань валяться и возьми стакан. Твое здоровье.
Звякнуло стекло, послышались два шумных глотка. Запахло копченой со специями свининой.
– Ух!
– одобрил разведчик.
– А что за дело, знахарь?
– Восемьдесят два дробь семнадцатый - твой?
– Ессес-но! Весь восьмой барак - мой.
– Помнишь его?
– Нет.
– чистосердечно повинился фрегат-лейтенант.
– А что?
Военврач ухмыльнулся:
– Вот я тебя сейчас удивлю.
Он включил телерадиопроигрыватель и стал устанавливать на видеомагнитофон бобину с широкой коричневой лентой.
– Когда свое старье отправишь на свалку?
– фыркнул Хацуко Зо.
– Сразу после того, как скупердяи из управления выдадут мне вычислитель!
– огрызнулся начмед.
– Слушай лекцию. Как известно каждому дураку, все "ха-сиреневые" не менее пятнадцати раз должны пройти через детекторы. В девяноста пяти процентах этого оказывается более, чем достаточно. Хватило бы и десяти процедур. В пяти процентах возможны ошибки и тогда мы добавляем еще пяток обследований. Результаты записываем на видео, и храним до выпуска заключенного. Потом запись стираем.
– Не всегда...
– мечтательно зажмурился фрегат-лейтенант и вновь лег, -Вот, помнится, с год назад была у нас одна лиловенькая... С виду невзрачная мышка, а как ты по закоулочкам ее подсознания прошелся, м-м-м! Такого поискать надо! Её кассету, надеюсь, не выбросил.
– Не выбросил. Не отвлекайся!
– требовательно сказал медик.
– Так вот, мы выписываем "выпускникам" соответствующие документы. Кому - с белыми полями, кому - с желтыми, кому - с черными. Ставим соответствующий штамп подмышкой. И - до свидания, кандидат в граждане! Все идет как по маслу. Ничего интересного в записях, повторяю, нет и мы их сти-ра-ем! Иначе пленки не напасешься. Деваха, о которой ты вспомнил, была редчайшим исключением. Ну, еще тот случай со шпионом из Страны Отцов. Вот, собственно и все. Однако ментограммы восемьдесят два дробь семнадцатого меня озадачили. Глянь-ка сам.
Начальник медицинской службы щелкнул пожелтевшим тумблером, по экрану побежали полосы, сменились рябью, та в свою очередь превратилась в туманные струи и из них выплыло удивительно четкое цветное изображение.
– Глубинный боже!
– ахнул разведчик. Забыв о ленивой расслабленности, вскочил и уселся почти вплотную к телерадиопроигрывателю.
– Вот-вот и я о том же!
На экране появилась постройка -не то небольшой дворец, не то замок. Ее окружал ухоженный сад.
– Ты когда-нибудь слышал, чтобы обследуемый при включении детектора облекал строение собственного сознания в такие образы?!