Чёрная рада
Шрифт:
— Правда, правда, добродею мой милый! сказал старый привратник, и начал спускаться вниз, думая по-своему вслух: — Гора с горою не сойдется, а человек с человеком сойдется... Ох, не надеялись мои старые очи увидеть еще раз пана Шрама! а вот и увидели... Ох, Боже правый, Боже правый!
Вслед за тем застучал засов, и отворились ворота, в которые казаки проехали склонясь, чтоб не задеть за свод высокими шапками.
Василь Невольник не знал, что делать от радости, бросился к Шраму, и поцеловал его в колено. Потом обратился к его спутнику: — Боже правый! пане полковнику, это твой сын Петро? Орел, а не казак!
Петро наклонился с коня и поцеловался с Василем Невольником.
— Орел, а не казак! продолжал Василь Невольник. — Ну, пан-отче, наградил тебя Господь сынком! Что, коли б хоть две чайки [9] таких молодцов повстречали галеру, где сидел я на цепи?.. Ох, Боже правый, Боже правый! далась мне та проклятая неволя добре знать! кандалы потерли руки и ноги, холодное железо попроедало тело до костей!
И точно, в его наружности было что-то такое жалкое, как будто он был только-что выпущен из галеры. Это был низенький, сгорбленный, худощавый старичок со впалыми, как будто к чему присматривающимися глазами. Он был одет в синий казакин и старые, полотняные шаровары, но и этот наряд казался на нем чужим.
9
Так назывались лодки, на которых плавали Запорожцы по Черному морю.
Петро
— Ну веди ж нас к пану, Василь, сказал полковник Шрам. — Где он? в светлице, или в пасеке? Я знаю, он издавна был охотник до пчел; а теперь, под старость, верно зажил настоящим пасечником.
— Да, мой добродию, отвечал Василь Невольник. — Благую часть избрал себе пан Черевань. Пускай его Господь на свете подержит! Почти и не выходит из пасеки.
— Но от людей, однакож, не отрекся? или уже живет настоящим пустынником?
— Ему отречься от людей? отвечал Василь Невольник. — Да ему и хлеб не пойдет в горло, коли не разделит с добрым человеком. У нас и теперь не без гостей. Э, пан-отче! какой у нас гость!.. Нет, не скажу — увидишь сам.
И, отворив калитку в пасеку, повел Василь Невольник Шрама узкой тропинкой, под густыми ветвями дерев.
Но что за лицо был этот Шрам, в котором соединялись два звания, по понятиям нашего века вовсе несовместные?
Был он сын Паволочского священника, по фамилии Чепурного; воспитывался он в Киевском Братском училище, и уже вышел было из училища с правом на звание священника. Но тут поднялись казаки против шляхты, под предводительством гетмана Остряницы, и молодой попович очутился в казацких рядах. Он был горячей натуры человек, и не усидел бы в своем приходе, слыша, как льется родная кровь за безбожное ругательство над Украинцами польских консистентов [10] и урядников, за оскорбление греко-русской веры от католиков и униатов. Тогда безурядица в Польше дошла до того, что каждый староста [11] , каждый ротмистр, каждый знатный человек делал все, что приходило ему в шальную голову, а особенно с народом безоружным, мещанами и пахарями, которые не имели никаких средств ему сопротивляться. Квартируя в городах и селах, начали жолнёры [12] требовать от народа беззаконные окормы и напитки, начали жён и дочерей казацких, мещанских и мужичьих бесчестить и тиранить, людей зимою, в трескучие морозы, запрягать, при ломке льда, в плуги, а Жидам приказывали их погонять, чтоб они плугами лед «безпотребно на один смех и наругу орали и рисовали» [13] . Между тем помещики-католики, а вместе с ними и наши отступники веры, старались ввести на Украине унию, и не в одну церковь, против желания народа, поставили священником униата; греко-русскую веру называли мужицкою верою; а отдавая на аренду Жидам села, не раз вместе с селами отдавали им на откуп и церкви [14] . И некому было на такие ругательства жаловаться, потому что сенаторы, паны и епископы держали в руках и самого короля; городовая же казацкая старшина принимала сторону старост, владельцев имений и их наместников и арендаторов, а меж собой делилась жалованьем, которое отпускалось от короля и Речи Посполитой [15] , по тридцати злотых в год на каждого реестрового казака. Поэтому реестровые, или городовые казаки [16] были тоже подавлены. Многие из них были обращены насильно в подданные старост и державцев [17] ; остальные исправляли в домах у своих старшин всякие работы, как крестьяне. Шесть тысяч только вписано было в реестр, но и те, находясь в совершенном порабощении у своих старшин, волею и неволею держали сторону Поляков, и только при Хмельницком единодушно восстали за Украину. При таком положении дел, могли ли земляки жаловаться им на свои бедствия?.. Жаловались миряне и «благочестивые» священники только далеким своим землякам — казакам Запорожским, которые, живя в диких степях, за Порогами, избирали старшину свою из среды себя и не давались в руки коронному гетману Польскому. Вот и выходили из Запорожья на Украину, один за другим, казацкие гетманы: Тарас Трясило, Павлюк, Остряница, с мечом и огнем против врагов родного края.
10
Так назывались польские войска, которые консистовали, или стояли постоем, в украинских селах и городах.
11
Старосты были в роде ненешних губернаторов, с правом пользоваться доходами с управляемых ими областей.
12
Жолнёр значило собственно солдат; но под словом солдаты мы разумеем нижние чины, тогда как здесь идет дело о начальниках.
13
Из универсала гетмана Остряницы.
14
Киевская комиссия в своих «Памятниках» напечатала несколько актов, которые свидетельствуют об этом возмутительном произволе шляхты Польского королевства.
15
Речью посполитою, то есть республикою, называлась вся политическая польская система, именно: собственно Польша, Литва и Русь; Русью же называлась в Польше Галиция, Подолия, Волынь и Украина. Северную Русь называли Поляки Москвою, или Московским государсгвом.
16
Городовые казаки составляли военную корпорацию, совершенно отличную от казаков Низовых, или Запорожских, не только по внутреннему устройству, но и по политическим убеждениям.
17
Вотчинников. Старосты пользовались правом поместным.
Но не надолго поднимали Украинцы, под их знаменами, поникшую голову. Ляхи держались крепко за руки с недоляшками [18] , гасили пламя восстания быстро и опять распоряжались с Украиной по-своему. Но вот поднялся из Запорожья ужасный, неугасимый огонь — поднялся на Ляхов и на всех врагов отечества казацкий батько Хмельницкий. Напрасно всполошились старосты и королевские коммисары [19] с городовыми казаками; напрасно поднялись из покойных квартир своих консистенты-ротмистры с своими жолнерами; напрасно вооружали наши перевертни-недоляшки надворную свою стражу [20] ; напрасно придумывали Поляки средства, как бы погасить это пламя, и преграждали своими заставами степные дороги, чтоб не пустить никого из Украины на Запорожье. Бросает пахарь на ниве плуг с волами; бросает пивовар котлы в броваре [21] ; бросают чеботари, портные и кузнецы свою работу; отцы оставляют маленьких детей; сыновья бессильных отцов и матерей, и все пробираются на Запорожье к Хмельницкому, через дикие степи, скрываясь днем в терновых кустах и байраках, а ночью направляя свой путь по звездам. И тогда-то «разлилась козацкая слава по всей Украине», как поют наши бандуристы.
18
Так называли тогда отступников веры и родины, угнетавших собственных земляков. Слово недоляшек означает человека, который до Ляха не достиг еще в отступничестве. Но в этом слове выражается больше ненависти и презрения, нежели в слове Лях, или кателик, которые до сих пор остаются бранными словами у малороссийского простонародья.
19
Особенные чиновники для удержания казаков в повиновении.
20
В те времена помещичья усадьба необходимо принимала устройство замка, с более или менее значительным гарнизоном, который назывался надворною стражею, а иногда надворными казаками. Часто нужно было помещикам отражать Татар, а еще чаще защищаться от бродячих шаек таких людей, как известный во время восстания Хмельницкого староста Лащ (явление вовсе не исключительное в Польше). Эти надворные казаки, слабо привязанные к своим панам, оставляли их при наступлении великой опасности и увеличивали собою казацкое ополчение.
21
Пивоварня. Хмельных напитков выкуривалось и варилось тогда очень много. Корсунский полковник Филоненко, в известной думе, набирая охотников, обращается преимущественно к винокурам и пивоварам:
«Ви, винники, ви, броварники! Годи вам по винницях горилок курити, По броварях пив варити, Спиною сажи вытирати! Ходим зо мною на Черкеню — долину гуляти, Слави — рыцарства козацькому війську доставати!»Где же проживал, где скитался Паволочский попович Шрам во все эти десять лет от Остряницы до Хмельницкого? Много заняла бы места подробная о нем повесть. Сидел он зимовником, то есть жил хутором, среди диких степей в Низовьях Днепра; проповедовал он божию правду рыбакам и чабанам (пастухам) запорожским; побывал он на поле и на море с Запорожцами; видал не раз и не два смерть в глаза, и закалился в военном ремесле так, что Хмельницкий, поднявшись на Ляхов, имел в нем крепкую опору. Никто лучше Шрама не водил казаков в схватку: никто, так как он, «не вертел Ляхам веремея» [22] . В таких-то случаях исполосовали ему шрамами все лицо, и казаки прозвали его за то Шрамом. Это название так хорошо ему пришлось, что никто и не вспоминал реестрового его имени. Впрочем, и в реестрах записан был он не отцовским именем. В ту отчаянную войну казаки били на удачу: или пан, или пропал; и потому не каждый вписывался в реестр под собственным фамильным прозвищем.
22
Выражение казацкое. Это значило — налететь вьюгою; одурить неприятелю голову внезапным и бешенным нападением.
Но вот миновали, как короткие святки, десять лет Хмельнитчины. Уже и сыновья Шрамовы подросли и служили при отце в походах чурами [23] . Двое из них легло в битве под Смоленском; остался только Петро. Еще и по смерти Хмельницкого не раз ходил Шрам на Ляхов и Татар; но потом, чувствуя упадок сил, сложил с себя «полковничий уряд», принял пострижение в священники, и прилепился всею душою к церкви. «Теперь уж Украина», думал он, «Ляхов отблагодарила, недоляшков прогнала вон, унию уничтожила, жидов передушила. Пускай теперь живет умом Громадским» [24] .
23
Оруженосцами. Чуры были самые близкие поверенные не только у простых казаков, но и у старшин. Служить чурою значило учиться не одному военному ремеслу, но и верности. От своих чур казаки ничего не скрывали.
24
Громада — общество. Громадское или общинное начало было развито некогда очень сильно в Малороссии. В каждом селе были еще в царствование Елисаветы Петровны избирательные власти под именем громадских мужей, которые пользовались великим уважением в народе. Старинная дума говорит:
«Того не знали ні чуры козацькиі, Ні мужи громадськиі, Що пан Хмельницький... У городі Чигирині задумав вже й загадав.»После военных бурь и общественной деятельности в сане полковника [25] , Шрам полюбил тишину домашней жизни. В случае надобности, он посылал в походы сына, а сам хозяйничал на сенокосах и полях, сиживал одиноким пустынником в пасеке, а в праздники молился с народом Богу, и потом распивал с старыми приятелями меды и наливки; любил изредка посетить хутор такого ж, как и сам, пасечника, заброшенный в каком-нибудь глухом байраке, чтобы помянуть за чаркой старину; любил и у себя в хате, увешанной, по тогдашнему, оружием, употчевать далекого и близкого гостя; словом — вел такую жизнь, о какой только может мечтать казак под старость.
25
Полковник был не только предводитель казаков своего полка, но и верховный судья всех живущих в округе того полка; по обширности своей власти, он был равен удельному князю.
Так думал он окончить дни свои; думал, что Малороссия наконец успокоится от войн, опустошавших ее в течении полувека. Но этой стране предназначено было долго еще волноваться, гореть пожарами и обливаться кровью. Сперва замутил казацкие головы хитрый Выговский; потом недостойный сын Хмельницкого, Юрий, своим слабодушием дал Полякам возможность схватиться снова за Украину. Преемник Юрия Хмельницкого, Павел Тетеря, рад был отдать им во власть все безоружное население края, лишь бы только удержать за собою лестное имя казацкого гетмана. Уже польские паны, пользуясь его потачкою, входили в старые свои права на западной стороне Днепра; под их защитою и Жиды начали прибирать к своим рукам откупа и разные отрасли промышленности. Старый Шрам видел, к чему это клонится; душа его возмутилась страшными опасениями. Лучшая часть Малороссии, по Днепр, именно та, которая всего больше употребила усилий для соединения с Московскою Русью, готова была отпасть от неё в добычу иноверцам. Всего грустнее было предчувствовать это сподвижнику Хмельницкого, и он решился противодействовать Тетере всеми возможными мерами.