Черная радуга
Шрифт:
Я улыбнулась этому «положьте». Сотрудник органов явно искал примирения. Никто и не возражал против подобного развития событий. Поскольку мой язык хорошо отдохнул за ночь, капитан в течение получаса был введен в курс дела. История с баночками не произвела на Николая Сергеевича никакого впечатления.
Кондратьеву с бодуна пришлось ответить на ряд вопросов, что он совершил, не демонстрируя при этом никакого оптимизма, после чего последовал вопрос капитана, обращенный уже ко мне:
— Вы рассказали мне все?
— Все, —
— А вы? — спросил он Кондратьева.
— Можете не сомневаться. Еще раз повторяю: врагов у меня нет. Никаких имен назвать не могу. Наезд на меня исключен.
Югов посмотрел на часы и вновь обратился ко мне:
— Звоните вашему прозектору, он должен уже все узнать.
Я позвонила в больницу. Виктор Вадимович снял трубку, наверное, после двадцатого гудка.
— Таня? Какая Таня?
— Частный детектив.
— А-а-а, — протянул он. — Большая доза снотворного.
Я посмотрела на следователя.
— Дайте мне его, — попросил капитан.
Я отдала трубку.
— Моя фамилия Югов, я капитан милиции. Что там у вас?…Можно провести анализы еще раз… Время ушло?…Ну пусть с маленькой вероятностью, но посмотрит мой эксперт…Будьте на месте, мы скоро приедем.
— Что вам сказали? — с дрожью в голосе спросил Кондратьев.
— Ваша жена наглоталась снотворного и уснула, — мрачно сообщил Югов.
— Не врите! — взвился Алексей, сидевший до этого удивительно спокойно. Затем осознав, что сорвался, извинился, сославшись на тяжелое похмелье, и просил продолжать.
— Она пила? — Капитан открыл блокнот.
— Да, — вяло сознался директор. — Она принимала «Найс боди», в результате стала очень худой и раздражительной, после чего и нашла утешение в алкоголе.
— Лечащий врач утверждает, что она также принимала и наркотики, то же самое показывает и вскрытие, — напомнила я.
— Я клянусь! — Кондратьев вскочил. — Не было этого. Не могло быть! — Он смотрел на меня и пытался нахрапом убедить в обратном. — Я не давал ей денег. И она не могла сама заработать на эту дрянь.
— Успокойтесь, — Югов похлопал его по плечу и усадил на место. — Известно, что наркотик сам по себе может вызывать галлюцинации, клаустрофобию, чувство необъяснимого беспокойства и тому подобное.
— Отсюда истерики, постоянные претензии и угрозы в адрес соседей, — добавила я. — А личность того, кто должен был убить меня, не установили?
— Пока нет. У него на груди татуировка: группа крови и знак семьдесят шестой отдельной бригады ВДВ, сложностей не будет. Я думаю, его наняли.
— Но исполнитель он плохой, — заметил Василий Иванович, — его никто не учил убивать в условиях города, это абсолютно точно. Он ведь ждал Таню и мог бы в самом примитивном случае зайти в подъезд, тогда я навряд ли успел бы с ней познакомиться.
— Надо попытаться крутить от личности и посмотреть, кто его надоумил зарабатывать себе на жизнь таким образом, — высказался капитан, — поговорить с родителями, знакомыми. Он ведь молодой, судя по характерным мозолям на ногах, только что прошел срочную. Это я передаю вам слова Зинаиды Викторовны Леновской — нашего эксперта-криминалиста, которая успела взглянуть на труп.
— Мне надо на работу, — сообщил директор, — давно не ездил на такси.
На правах хозяйки я пошла провожать его.
— Позвони мне, когда дело сдвинется, — бросил он напоследок.
— Кондратьева необходимо успокоить, — я вернулась на кухню и села на прежнее место. — Давайте думать, как нам направить его энергию в нужное русло, а то как бы чего не случилось с этими ребятами из «Хуман инжиниринг».
— Он крутой? — поинтересовался Берков.
— Нет, — уверенно заявила я, — но деньги у него есть, и нанять гоблинов он в состоянии.
— Посмотрим, — сбросил тему Югов. — Надо отправляться в психушку и побеседовать там с врачами.
— Нам по пути, — напомнила я.
— Хорошо, — согласился он, — только давайте не будем мешать друг другу.
В ответ я даже выдала какую-то чушь о взаимовыгодном сотрудничестве.
Капитан поручил Беркову вплотную заняться личностью убитого, и мы отправились в больницу.
Следователь подвел меня к «уазику» и представил маленькой толстой женщине с русыми волосами и очень полными губками. Леновская удостоила меня наклоном головы и предпочла вообще не открывать рта.
— Поехали, — скомандовал капитан, и мы, каждый в своей машине, тронулись в путь.
Лобового стекла у меня не было, но Югов вызвался отбрехаться от сотрудников ГАИ, а я взяла на себя обязательство восстановить внешний вид машины сегодня же.
Мы с капитаном вошли в кабинет зава наркологическим отделением.
— Я капитан Югов из отдела по расследованию убийств. Вы Загрибин?
У завотделением лицо сморщилось так, будто его пищевод стала разъедать кислота.
— Я, — не отказался от самого себя врач.
— Мне бы взглянуть на тело, — капитан сложил руки на груди. — А это наш медэксперт, Зинаида Викторовна Леновская, — представил коллегу Югов, — вот уже десять минут ходим ищем труп.
Эрик Яковлевич вскочил с места.
— Как?! Вы были в холодильнике?
— Там все закрыто.
Телефонный диск нервно затрепыхался на оси.
— Это Загрибин. Я сейчас подойду. Будь любезен, отопри дверь.
— Доктор, покажите, пожалуйста, нам всех ваших покойничков, — предложил капитан идущему впереди начальнику отделения, спускаясь по ступенькам вниз.