Черная радуга
Шрифт:
— А он не будет возражать?
— Нет. Его не будет сегодня до трех часов. А ключ от его кабинета у меня есть.
Мы без проблем прошли в гости к Загрибину, не спросив на то его разрешения.
Долго копаться не пришлось. Михаил Константинович знал, где искать необходимые нам файлы, и вот мы уже знакомимся с историями болезни пятнадцати человек, по тем или иным причинам ушедших в мир иной в этом и прошлом году.
— Были ли среди умерших обеспеченные люди?
— Да, парочка найдется. —
— И никаких наркотиков?
Валанов покачал головой.
— Вот еще. Леваков Петр Иванович. С двадцать шестого года. Был директором тарасовского плодовощторга. Нормальный дедок. Выяснилось, что мы с ним воевали в одной дивизии. Немного он чудить стал по старости, но это из-за атеросклероза. Мы с ним тогда на День Победы… а потом он через неделю и умер.
— Крепкий дед-то был?
— Он фотографии показывал. За год его высушило. Родственники думали, что он пьянствует потихоньку, вот и запихнули к нам.
— Кто остальные?
— Психи с большой буквы, — Валанов продолжал просматривать документы. — Вот вам четыре случая суицида, есть убийство, но не волнуйтесь, не по вашей части. Один перегрыз другому глотку. Из погибших больше никто не занимал высокого положения. Это все.
— А из тех, кто спокойно выписался отсюда?
— Давайте я скажу вам сам, без машины. Вы заходили в палату к Лене. Там у нас восемь коек. И они постоянно заняты. Есть еще такая же палата, но мужская, там десять коек. На этих восемнадцати местах лежат те, кто в состоянии платить за лекарства. Эти люди идут на поправку и выздоравливают благодаря тому, что в их карманах есть деньги. Контингент больных в обеих палатах полностью меняется через три недели. Иногда одни и те же поступают к нам по второму, а то и по третьему разу.
— Каким способом можно достать даблнаролфин?
Дед почесал огромный лоб.
— Это вещество синтезировали в Англии. Оно обладает очень мягким действием и, по сути, является наркотиком, но привыкают к нему медленно, и дело здесь не только в размере дозы, но и в способе обработки. Производит его английская фармацевтическая фирма «Гринвич Фармасьютикалз» и поставляет во все уголки земного шара. Технологию держат в секрете. А достать его на рынке практически невозможно. В Россию он официально не ввозится. Почему вы спросили об этом?
— Один знакомый приехал из-за бугра и посоветовал моему другу достать этот препарат.
— Другу плохо? — намекнул доктор на житье-бытье на игле.
— Да.
— Пусть приходит.
— А он уже. Трофимовский Станислав Петрович. Мы же говорили о нем.
Валанов пообещал лично присмотреть за Трофимовским.
Закончив беседовать с доктором, я отправилась навестить бухгалтера. Из-за отсутствия мест в наркологическом отделении его положили в другой корпус. Я нашла Трофимовского в терапии.
Палата на шесть человек. Довольно тесная. Койки стоят на минимальном расстоянии друг от друга, но можно разглядеть следы недавнего ремонта. Занавесочки, картиночки. Холодильник, стол. Уюта маловато, но все же лучше, чем в наркологии, там палаты больше похожи на камеры — серые и мрачные.
— Здравствуйте, Татьяна, — Станислав Петрович встал и протянул руку.
Я поздоровалась, и мы вышли прогуляться в коридор, благо режим здесь был самым легким.
— К вам уже приходил врач?
— Да. Мною будет заниматься сам Валанов.
— У него здесь авторитет?
— Да. Лучший специалист.
— Ну и…
— Завтра буду сдавать анализы. А сегодня догуляю беспризорником.
Что ни говори, после попадания в больницу люди меняются. Человек, смирившись с тем, что он болен, начинает вести себя более размеренно и спокойно и при каждом удобном случае рассказывает о своих болячках и о том, как его пытаются избавить от хворей.
— Пока ехал сюда, страшно кружилась голова, думал, не доеду. Как я дошел до такого?
— Ничего, — успокоила я его, — все образуется. Главное — помните мои слова: не употребляйте никакой посторонней пищи. Ешьте, что называется, из общего котла.
Он внял моим рекомендациям и пообещал быть паинькой.
— Когда вас собираются перевести в наркологическое отделение?
— Вроде дня через два. Вы думаете, я не понимаю! — неприлично громко высказался он на весь коридор, чем тут же привлек внимание двух здоровенных санитаров, мирно беседовавших в углу. Они посмотрели в нашу сторону, но, увидев, что наш разговор мирно продолжается, более не обращали на нас внимания и продолжали спокойно общаться между собой.
— Вы же меня используете как наживку, — продолжал нагнетать обстановку Трофимовский.
Я услышала за спиной топот и обернулась. Сумасшедший Гришенька бежал и хихикал, сжимая пальчиками крупную купюру, отобранную, видимо, у незадачливого водителя.
Санитары тут же отреагировали, но перехватить Гришеньку не смогли, и он понесся дальше по коридору.
— Стой, придурок! — выкрикнул один из дюжих молодцов.
Высокий мужчина выглянул в коридор из-за какой-то двери. Мы с Трофимовским видели его со спины.
— Наведете вы порядок или нет?! — Голос его был хриплым. Фраза явно была адресована нерасторопным санитарам.
Гришеньку вскоре изловили, после чего наш разговор был продолжен.
— Вы говорили врачу о своих подозрениях насчет «Найс боди»?
— Да, но он никак не отреагировал. Сказал, что лучше признаться самому себе в употреблении наркотика, чтобы в будущем больше никогда этого не делать. Но я же не наркоман!
— В порошке, который вам продавали, нашли вещество, расшатывающее нервную систему и вызывающее привыкание. Вас приучили принимать «Найс боди».