Черная роза
Шрифт:
— Ты насмехаешься надо мной, женщина? — проревел Андре. — Дьявол, ты слишком много себе позволяешь! — С проклятием он запустил руки глубоко ей в волосы и притянул ее к себе на голую грудь. — Однако прирученная рыба и в самом деле не то, что мне нужно, дорогая моя, в этом ты определенно права.
Сжав пальцы, он откинул ее голову назад. Сердце Тэсс бешено забилось, когда она ощутила на лице его обжигающий взгляд.
Вдруг француз откинул голову и громко расхохотался. От раскатов его смеха затряслась вся каюта.
— Да, во имя всех святых, ты сама наполовину
Андре грубовато прижал ее голову к своей покрытой волосами груди, и вдруг Тэсс услышала бешеное биение его сердца. Или это было ее сердце?
— Ты слышишь, англичанка? Этот грохот — твоя работа. И это тоже из-за тебя. — Он резко шевельнулся, и бедро ей прожгло прикосновение его непокорного мужского естества. Голос его стал хриплым и грубым от желания. — Вот сейчас твои глаза сверкают как дымчатое зеленовато-серое стекло, пока в тебе разгорается страсть. Это зрелище пронзает меня подобно клинку, женщина. — Голос Андре прервался. — Да, ты имеешь право многого требовать, ибо я рискнул бы всем ради тебя. Возможно, я уже это сделал, — сумрачно добавил он.
— Что…
— Сейчас я буду задавать вопросы. Вернемся к мужчине, проживающему в твоей гостинице.
Тэсс непроизвольно сжалась.
— Да, я знаю этого лорда, — отрывисто продолжал Андре. — Этот дурак из Лондона наблюдает за тобой исподтишка. У меня тоже была возможность понаблюдать за ним. У него в глазах огонь, а в сердце лед — так мне кажется. На море мы бы хорошо подошли друг другу, но на суше… — Его голос упал, сделавшись затаенным и настойчивым. — Скажи мне, сердце мое, — с нажимом спросил он, захватив ее ягодицы сильными пальцами и прижимая к своим твердым бедрам, — кто победитель на суше? — прохрипел он, придавливая ее к своему горячему, напряженному жезлу. — Кому на земле достанется твое сердце? Я должен знать — этому человеку, Рейвенхерсту, или мне?
Тэсс тщетно пыталась высвободиться из его безжалостных рук, уже чувствуя, как его желание вызывает в ней ответный огонь.
— Что, если мое сердце нельзя спрашивать? — подавленно возразила она, захваченная жестокими воспоминаниями при одном упоминании имени Рейвенхерста.
— В таком случае мне придется захватить его, как и подобает корсару, — пророкотал француз. Застонав, он притиснул возбужденную плоть к ее мягким бедрам. — Да, я проскользну в самую глубину твоей души, чайка. Я завоюю тебя так же, как ты завоевала меня — неистово и навсегда. Я бы вырвал сердце из самой твоей груди, чтобы сделать его своим!
Он говорил с бешеной страстностью, заставлявшей Тэсс содрогаться, ибо в этом напряженном голосе ей слышалась ярость человека, способного выполнить все свои угрозы.
— А что… что, если у меня не осталось сердца, которое можно взять? — прошептала она, чувствуя неуемное вожделение там, где ее опаляла его твердая плоть. Там, где его руки сжимали ее прикрытые шелком ягодицы.
— Тогда я заберу все, что у тебя осталось, чайка. Тело, разум, душа — все это будет моим! Если я возьму это,
— Вы… вы не понимаете, что говорите!
— Хотел бы я, чтобы это было так; хотел бы я, чтобы у меня оставался выбор. Но у меня его нет с тех самых пор, как я впервые увидел тебя. А теперь оставим эту пустую болтовню!
В следующее мгновение Андре властно взял ее за ягодицы, заставив Тэсс прижаться к нему — бедро к бедру, грудь к груди, их дыхания смешались.
— Вам нельзя… — С ее губ сорвался неистовый стон. — Андре, я не должна…
— Ты должна, и ты будешь! — прорычал он. Говоря так, Андре решительно поймал ртом ее раскрытые губы, заглушая слабый протест.
Подобно вспышке молнии, это прикосновение опалило Тэсс, сотрясая ее до кончиков пальцев. Она снова застонала, разгоряченная своим собственным желанием.
Андре заглушил губами этот звук, потом ответил невнятным стоном. Наклонив голову, он ущипнул ее полную нижнюю губу и стал ласкать ее влажным языком. Между ними вспыхнула страсть, подобно мерцающей дымке летней жары, и Тэсс скоро ощутила, что ее тело тяжелеет и расплавляется от любви, готовое принять его.
— А-а, нам будет хорошо вместе, англичанка, — пророкотал Андре. — Чудно будет почувствовать, как ты прерывисто дышишь и отдаешься мне. Хорошо почувствовать, как ты задохнешься, скользя по краю. — Он с силой погрузил язык в ее рот, дав ощутить, каково будет, когда он войдет в нее напряженной мужской плотью.
Тэсс услышала свой собственный глубокий горловой стон, уступая его мягким толчкам, точно так же, как уступит — она в этом больше не сомневалась — неистовой мощи его тела. Его невнятные слова только разжигали ее желание и заставляли слабеть. И француз хорошо понимал это.
Андре ухватился грубыми пальцами за тонкое одеяние, скрывавшее ее от его взоров. Бешено рванув дорогой шелк, разорвал его на клочки. Освободившиеся груди Тэсс с напряженными сосками, вожделеющими его неистовой ласки, упали в его жадные руки.
— Да, сердце мое, — хрипло пробормотал Андре, — подари мне свою страсть.
Тэсс застонала, взволнованная темной бурей, вскипавшей каждый раз, когда к ней настойчиво прикасались его пальцы.
«Уверенные и такие опытные, — смутно подумалось Тэсс. — Сколько раз раньше он это проделывал?»
— Нет… не надо больше, — выдохнула она, воспламененная этой невообразимой мукой, пораженная тем, каким безвольным существом становится в его руках.
— Надо, сердце мое. Позволь показать тебе, что может быть намного лучше.
«Лучше?» — исступленно подумала Тэсс. Если чувства станут еще острее, она наверняка умрет! Должно быть, она говорила вслух, потому что Андре расхохотался:
— О да, дорогая, и вправду будет еще лучше! Поверь мне на слово. Нет, не надо верить, позволь доказать тебе это на деле.
Неожиданно в водовороте мыслей Тэсс вспыхнули странные воспоминания. Нечто в неистовом ликовании голоса Андре вызвало иные образы — отрывочные и омраченные болью.
Дейн.
Обрывки мыслей обрели форму, становясь ощутимыми.