Черная роза
Шрифт:
«Не сумасшедшая, не сумасшедшая», — твердила Амелия, меряя шагами спальню, которую когда-то превратила во дворец чувственности.
Теперь постельное белье меняют редко, а шторы всегда плотно задернуты. И вещи из дома пропадают. Ее слуги — воры. О, она знает, что они воры и негодяи. И доносчики.
Они следят за ней. Перешептываются за ее спиной.
Как-нибудь ночью они убьют ее в постели. Как-нибудь ночью...
Она не может спать из-за страха смерти. Она не может спать из-за плача сына, звучащего в ее голове. Сын зовет ее. Зовет ее...
Она вспомнила,
Потому что ее ребенок жив. Вот знание, которое открыла ей колдунья, и это знание стоит больше тысяч рубинов.
1
Предшественники кукол вуду, используемые для защиты от зла, привлечения любви, удачи, денег. — Здесь и далее примеч. перев.
Ее ребенок выжил. Выжил! Реджинальд должен его найти. Он должен вернуть ребенка, вернуть ей, матери.
Реджинальд должен найти ребенка, должен заплатить столько, сколько потребуется.
«Тихо, тихо», — осадила она себя, чувствуя, как вопли рвутся из горла. Он поверит ей, если она будет спокойна. Если она будет красива, он выслушает ее.
Красота соблазняет мужчин. Красивая и обаятельная женщина может получить все, что пожелает.
Она повернулась к зеркалу и увидела то, что хотела увидеть. Красоту, очарование, изящество. Она не видела, что красное платье морщится свободными складками на обвисшей груди, топорщится на исхудавших бедрах и придает бледной коже болезненную желтизну. Зеркало отражало спутанные волосы, горящие безумием глаза, грубо нарумяненные щеки... но Амелия видела себя такой, какой была когда-то.
Юной и прекрасной, желанной и лукавой.
С вновь обретенной уверенностью, тихо напевая, она сошла вниз ждать своего любовника.
—Лаванда голубая, дилли, дилли. Лаванда зеленая...
В гостиной пылал огонь в камине, светились газовые лампы.
«Слуги тоже постарались», — подумала она, натянуто улыбнувшись. Знают, что придет хозяин, хозяин, который им платит.
Но им это не поможет. Она скажет Реджинальду, что он должен всех их прогнать и нанять новых.
И пусть наймет няню для ее сына, для Джеймса, когда мальчик вернется к ней. Ирландку. Они здоровые и веселые. Джеймс должен расти в радости.
Амелия заметила на буфете виски, но налила себе немного вина. И села ждать.
Он опаздывал на час, и нервы у нее начали сдавать. Она налила себе второй бокал вина, затем третий. А когда увидела в окно его экипаж, забыла об осторожности и спокойствии и бросилась к дверям.
—Реджинальд! Реджинальд! — Задыхаясь от горя и отчаяния, обвивших ее шипящими змеями, она выскочила на крыльцо.
—Амелия, держите себя в руках. — Он схватил ее за костлявые плечи и впихнул в дом. — Что скажут соседи?
Он быстро вошел и закрыл дверь, суровым взглядом отпугнул слугу, кинувшегося за его шляпой и тростью.
—Мне все равно! О, почему вы не приходили? Я так нуждалась в вас... Вы получали мои письма? Слуги! Слуги лгут. Они не отсылали их. Я здесь, как в тюрьме.
—Не говорите чепуху, Амелия, — не сдержав гримасу отвращения, он уклонился от ее объятий. — Мы же договорились, что вы не будете искать меня в моем доме.
—Вы не приходили. Мне было одиноко. Я...
—Я был занят. Идемте. Присядьте. Успокойтесь.
Пока он вел ее в гостиную, она цеплялась за его руку.
—Реджинальд. Ребенок. Ребенок...
—Да, да, — Харпер высвободился, подтолкнул ее в кресло и отошел к буфету налить себе виски. — Какое несчастье... Врач сказал, что ничего нельзя было сделать, а вы нуждались в отдыхе и покое. Я слышал, вы были нездоровы.
—Ложь. Это все ложь.
Он повернулся к ней, вгляделся в ее лицо, заметил, как висит на исхудавшем теле платье.
—Я и сам вижу, что вы нездоровы, Амелия. Думаю, вам пойдет на пользу морской воздух, — равнодушно улыбаясь, он облокотился на каминную полку. — Не хотите пересечь океан? Надеюсь, морское путешествие успокоит ваши нервы и вернет вам здоровье.
—Я хочу моего ребенка. Он все, что мне нужно.
—Ребенок умер.
—Нет, нет, нет! — Она вскочила, снова вцепилась в него. — Они украли его. Реджинальд, он жив! Наш ребенок жив. Врач, повитуха, они все были в заговоре. Я теперь это знаю, я понимаю это! Вы должны пойти в полицию, Реджинальд. Вас они выслушают. А еще вы должны заплатить любой выкуп, если потребуется.
—Амелия, это безумие, — он отцепил от лацканов сюртука ее пальцы. — В полицию я не пойду ни в коем случае.
—Тогда пойду я. Завтра же я обращусь в участок.
Его улыбка исчезла, лицо окаменело.
—Вы не сделаете ничего этого. Вы отправитесь на корабле в Европу. Десять тысяч долларов помогут вам обустроиться в Англии. Это мой прощальный подарок вам.
—Прощальный? — Ноги подкосились, и она рухнула в кресло, ухватившись за подлокотник. — Вы... вы бросаете меня?
—Нас больше ничего не связывает. Я прослежу, чтобы вы хорошо устроились, и, уверен, морское путешествие восстановит ваше здоровье. В Лондоне вы сможете найти другого покровителя.
—Как я могу уехать в Лондон, если мой сын...
—Вы уедете, — прервал Реджинальд и отхлебнул виски. — Или не получите ничего. У вас нет сына. У вас нет ничего, кроме того, что я соблаговолю вам дать. Дом, в котором вы живете, одежда и драгоценности, которые вы носите, принадлежат мне. Было бы разумно помнить, как легко я могу все это забрать.
—Забирайте, — прошептала она, и вдруг что-то в его лице подсказало правду ее расколотому сознанию. — Вы хотите избавиться от меня, потому что... вы знаете. Это вы забрали моего ребенка.