Черная роза
Шрифт:
Харпер допил виски, не сводя с нее пристального взгляда, и поставил пустой стакан на каминную полку.
—Вы думали, что я позволю такому жалкому существу, как вы, воспитывать моего сына?
— Моегосына! — она снова вскочила, выставив руки с согнутыми, будто когти, пальцами.
Оплеуха остановила ее.
За два года покровительства он ни разу не поднял на нее руку...
—Выслушайте меня очень внимательно. Никто не узнает, что мой сын рожден шлюхой. Он вырастет в Харпер-хаусе как мой законный наследник.
—Ваша жена...
—Поступит, как ей прикажут. Как и вы, Амелия.
—Я пойду в полицию.
—И что вы там скажете? Врач и повитуха, принимавшие у вас роды, подтвердят, что вы родили мертвую девочку, а другие подтвердят, что моя жена родила здорового мальчика. Кто вы такая, Амелия, чтобы противостоять мне? Что значит ваше слово против моего слова или слов врача? Ваши собственные слуги поклянутся, что вы были больны и странно вели себя.
—Как вы можете так поступать?..
—Мне нужен сын. Думаете, я выбрал вас по влечению сердца? Вы молодая и здоровая, вернее, были здоровой. Вам щедро платили за ваши услуги. И за эту услугу вы получите хорошее вознаграждение.
—Вы не отнимете его у меня! Он мой.
—Вам принадлежит лишь то, что позволю я. Дай вам возможность, вы бы от него избавились. Вы не увидите его ни сейчас, ни когда-либо в будущем. Через три недели вы уедете. На ваше имя будет переведено десять тысяч долларов, а до тех пор я буду оплачивать ваши счета. Это все, что вы получите.
Он направился к дверям.
—Я убью вас! — крикнула Амелия.
Эти слова лишь вызвали у него усмешку.
—Вы жалкое создание, как и все шлюхи. Запомните, Амелия, если вы посмеете приблизиться ко мне или к тому, что принадлежит мне, вас арестуют и поместят в психиатрическую лечебницу как сумасшедшую, представляющую угрозу для окружающих. — Он жестом приказал слуге принести шляпу и трость. — Уверяю, вам там не понравится.
Она завизжала, дергая себя за волосы, разрывая платье, раздирая ногтями в кровь свое тело.
И когда разум окончательно покинул ее, она медленно побрела наверх в изорванном платье, мурлыкая под нос колыбельную.
1
Харпер-хаус
2004 год, декабрь
Рассвет, точнее, хрупкие, полные обещаний мгновения перед рассветом были ее любимым временем для пробежки. Сам же утренний бег трусцой трижды в неделю представлялся чем-то вроде рутинной обязанности, а Розалинд Харпер никогда не пренебрегала своим долгом.
Она бегала ради здоровья. Женщина, которая только что — вряд ли уместно сказать «отпраздновала» — отметила сорок седьмой день рождения, должна заботиться о своем здоровье. Разумеется, ее тело уже никогда не будет таким, как в двадцать лет или даже в тридцать, но, видит бог, оно может быть наилучшим, какое только возможно в сорок семь.
Пусть у нее нет ни мужа, ни любовника, но она носит имя Харперов и должна помнить об этом...
Однако никто не сказал, что это должно ей нравиться.
В спортивном костюме, защищающем от утреннего холода, Роз выскользнула из спальни на веранду и начала разминаться.
Дом, прежде слишком пустой, был тих и сейчас, но лишь потому, что все его обитатели еще мирно спали. Какой подарок судьбы — встретить на жизненном пути и полюбить всех этих людей!
Верный Дэвид, ее названый сын, ведет хозяйство, развлекает, когда ей грустно, и не попадается на глаза, когда ей необходимо одиночество.
Стелла с двумя потрясающими сыновьями... Роз считала тот день, когда наняла Стеллу Ротчайлд управлять питомником, счастливым.
Правда, скоро Стелла выйдет замуж за Логана Китриджа, переедет к нему и заберет с собой мальчишек, но, во-первых, Стелла и Логан чудесная пара, а во-вторых, дом Логана всего в паре миль от Харпер-хауса.
И Хейли. Хейли останется, оживляя старый дом юным задором. Счастливый случай, и туманное родство привели на этот порог Хейли, бывшую тогда на шестом месяце беременности, и Роз обрела дочь, о которой втайне мечтала, а в качестве бонуса — почетное звание бабушки очаровательной маленькой Лили.
Роз удивилась, что даже не сознавала свое одиночество до тех пор, пока эти две женщины не заполнили пустоту в ее жизни, в ее душе, в ее доме. До их появления она старательно отгоняла мысль о том, каким огромным и тихим стал дом, когда его покинули двое из трех ее родных сыновей, и страшилась того дня, когда Харпер, ее первенец и опора, покинет гостевой домик, расположенный всего в нескольких шагах от главного дома.
Но что делать, такова жизнь. Никто не понимает это лучше садовода, для которого жизнь — череда перемен. Цикличность необходима, без нее невозможно цветение.
Роз, высокая, гибкая, с коротко стриженными черными волосами, сбежала по наружной лестнице, перешла на шаг, огибая дом, чтобы не спеша полюбоваться полупрозрачными клубами тумана, окутавшего зимние сады, серебристыми листьями овечьих ушек, мерцающими в капельках росы, алеющими гроздьями рябины, еще не тронутыми птицами.
Ближе к подъездной аллее Роз перешла на легкий бег. Взгляд ее глаз цвета выдержанного виски заскользил по высоким магнолиям, изящным кизиловым деревьям, декоративным кустарникам, фиалкам, высаженным всего пару недель назад, и клумбам, словно затаившимся в ожидании скорого цветения.
Роз твердо знала, что в западном Теннесси у ее поместья не найдется конкурентов, как не найдется особняка, способного соперничать с изысканным величием Харпер-хауса.
Она привычно развернулась в конце подъездной дорожки и побежала на месте, разглядывая прекрасное здание, искусно сочетающее классический стиль и готику. Камень теплого желтого оттенка мерцал в жемчужной туманной дымке, белели изящные рамы высоких окон, парили кружевами перила третьего этажа, раздваивающаяся лестница поднималась к веранде, обвивавшей второй этаж и защищавшей от непогоды парадный вход.