Черная роза
Шрифт:
Эти горы были весьма впечатляющими. Их белые вершины сливались с холодной синевой неба, и они совсем не походили ни на родные пригорки Англии, ни на враждебные холмы Палестины. Казалось, что эти высоченные горы соединяют землю с волшебными заоблачными странами. Поражало их молчание. Уолтер подумал, что от этих вершин могли бы отдаваться эхом могучие звуки неведомых существ.
— Снежные горы! — сказал он вслух.
— Они так прекрасны! — послышалось сзади. Мариам, закутавшись в одеяло, вышла из юрты следом за ним. Уолтер взглянул на девушку и увидел, что кожа у нее была сейчас натурального цвета, напоминая белизну слоновой кости. Мариам, широко
— Прекрасны! — повторил Уолтер и вдруг с удивлением понял, что думал не столько о Снежных горах, сколько о Мариам. Таким образом он случайно открыл для себя две поразительные вещи: ему впервые довелось увидеть такие неправдоподобные горы и никогда еще в жизни он не встречал девушки прекраснее, чем Мариам.
Девушка дрожала от холода и повернулась, чтобы вернуться в юрту.
— Вечером тебя ждет сюрприз! — пообещала она.
Прежде чем караван отправился в путь, монголы совершили любопытный обряд. Они выстроились в два длинных ряда. Кони стояли неподвижно. Всадники протянули руки к Снежным горам и начали хором что-то выкрикивать. Их неприятные пронзительные голоса страшили Уолтера, он весь похолодел.
Когда обряд закончился, юноша развернул свою кобылу и поспешил занять свое место в конце колонны. Догнав отца Теодора, Уолтер натянул поводья.
— Что это значит? — спросил он. Несторианский священник вздрогнул.
— Это что-то вроде примитивной молитвы, — объяснил он. — Они говорили, что им суждено покорить весь мир и что, когда придет время, они отправятся в богатую теплую страну за горами. Они сожгут города Индии и убьют их жителей, в особенности мужчин, а в лоно женщин посеют свое семя, чтобы со временем эта раса тоже стала монгольской. Я уже слышал об этом обычае, у меня от этого мурашки бегут по коже. К ним подъехал всадник и зло заорал:
— По местам! Клянусь сгнившим лицом мертвого крестоносца, вы так всегда копаетесь и всем давно надоели!
— Они к нам относятся как к паршивым собакам, — заскулил отец Теодор.
Когда вечером Уолтер вошел в юрту, он невольно ожидал чего-то необычного. Махмуд готовил еду и что-то тоненько напевал. Он так широко ухмылялся, что казалось, у него сейчас лицо разделится надвое. Тристрам тоже улыбался и качал головой, как бы говоря: «Погоди немного!»
— Что здесь происходит? — спросил Уолтер, усаживаясь перед огнем.
— Сегодня нас станут удивлять: Таффи собирается принарядиться, — ответил Трис.
— Принарядиться? — Уолтер сразу начал волноваться. — Во что она собирается наряжаться? Махмуд опять что-то украл?
— Нет, кажется, она прихватила одно платье, когда сбежала. Она сказала, что явится перед нами во всей красе, как королева.
— Тогда Махмуду придется постоять снаружи, карауля нас. Монголы всегда лезут в юрту без разрешения. Они могут прийти к нам прямо сейчас, и как мы тогда сможем объяснить им присутствие у нас королевы?
Друзья слышали, как девушка возилась за занавеской. Она была очень взволнованна и, занимаясь туалетом, напевала отрывки песенок. Один раз она вздохнула и произнесла вслух:
— О, если бы у меня была хоть капелька пудры для лица, чуть-чуть крема и мои лучшие духи! — Наконец она объявила: — Я готова. Склоните головы перед ее величеством королевой!
Белая ручка откинула занавес, и девушка вышла на середину юрты.
Уолтер утром видел ее, но
Тристрам пожирал ее глазами, которые блестели от восхищения.
— Я тебе говорил, что она прекрасна, — задыхаясь, сказал он. — Она просто восхитительна!
— Ты прав, я ее раньше не рассмотрел как следует, — согласился Уолтер.
— Ты знаешь, мне ее хочется назвать королева Мариам, — заметил Тристрам.
Они переговаривались по-английски, и девушка спросила:
— Что вы обо мне говорите?
Когда Уолтер ей перевел, она довольно кивнула головой и улыбнулась:
— Королева Мариам? Она была королева Англии? Тогда мне хотелось бы стать королевой Мариам.
Уолтер посмотрел на Махмуда. У того глаза были такими круглыми, что казалось, они сейчас выскочат из орбит.
— Парень, ступай наружу. Зорко смотри и дай нам знать, если кто-то приблизится к юрте.
Мариам уселась между ними и осторожно подобрала юбки, чтобы не замарать их.
— Я не голодна, — сказала она. — А вы скорее садитесь ужинать. Я буду сидеть рядом с вами.
Тристрам запустил руку в котелок, достал кусок мяса и начал есть. Он ни при каких обстоятельствах не терял аппетита. Уолтер никак не мог отвести взгляда от лица девушки. Юноша залюбовался удивительно длинными и черными ресницами. Мариам посмотрела ему прямо в глаза, а потом начала изучать свои пальцы. Их кончики едва были видны под длинными обтягивающими рукавами.
Уолтера очень взволновал этот взгляд. Девушка была не только поразительно красивой, но и совершенно не похожей на всех виденных им прежде женщин. Лю Чунг называл ее Черной Розой, и Уолтер считал, что это имя очень ей подходит. Казалось, что от нее исходил острый экзотический аромат пряностей. «Черная Роза, — сказал он про себя. — Это имя ей великолепно подходит».
Мариам была довольна произведенным впечатлением и начала задавать вопросы. Нравится ли им ее костюм? Украшает ли он девушку? Есть ли у английских леди такие же красивые наряды? Когда они закончили ужин, она вскочила и исчезла за занавеской, чтобы еще украсить себя. Девушка тихо напевала трогательный мотив со странными словами:
Меня зовут Фатима. Я — толстая и несчастливая,Я жена Абу Омара ибн-Абдалла.У него седая спутанная борода и тусклые глаза.У него есть еще пять жен, но ни одна из них не такаяхорошенькая «пышечка», как я.Весь день мы сидим на подушках, колем друг друга иголкамиИ мечтаем о других мужчинах.Ночью мы продолжаем сидеть на подушках и гадаем, кого же из насПозовет к себе Абу Омар ибн-Абдалла.Как же я люблю своего молодого и красивогопогонщика верблюдов Петра Дуадулуса!