Черная роза
Шрифт:
«Кажется, — подумал Уолтер, — рычаг соединен с одним из колес. Заранее рассчитали, сколько поворотов колеса составляют один ли, и потом рычаг сдвигается, и звонит гонг».
Впоследствии Уолтер удостоверился, что его догадка была абсолютно правильной.
Старику не терпелось побыстрее от него избавиться, и Уолтер неохотно покинул повозку. Он был настолько взволнован открытием, что, только подойдя к своей юрте, вспомнил, в каком сложном положении они очутились. К этому времени юрту разобрали и начали упаковывать вещи. Мариам сидела на верблюде,
Взбираясь на крупного хорасанского коня, Тристрам сказал Уолтеру:
— Она плакала, когда ей на лицо снова нанесли краску. Тихо, Саргон. Спокойно, мой мальчик. Она сказала, что не хочет опять становиться такой уродиной.
— Приходится выбирать: или плохо выглядеть, или снова оказаться в руках Хучин Бабаху…
По дороге Тристрам заметил:
— Я рад, что ты к ней переменил отношение.
— Она мне всегда нравилась. Тристрам гордо улыбнулся:
— Я делаю успехи в изучении языка и даже могу уже с ней объясняться. Она постоянно задает мне множество вопросов.
— О чем?
— Об Англии. О жизни там и о людях. Ее очень интересуют английские женщины. И конечно, она меня расспрашивает о тебе.
— Что она хочет знать обо мне? Тристрам слегка покраснел.
— Боюсь, что она из меня вытянула все, что мне известно о леди Ингейн. Ты, конечно, ничего не замечаешь, но ты ей очень нравишься. Она надолго замолчала и загрустила, когда я ей рассказал о твоей преданности леди Ингейн.
— Зачем ты это сделал? — Уолтер разозлился, но в то же время его это забавляло. — Трис, ты не должен из симпатии к девушке ей все выбалтывать. Ты же знаешь, что она, в общем-то, язычница. Я уверен, что ее даже не крестили.
— Я все понимаю, — глубоко вздохнул Трис. — Но она такая, смелая. Она… мне сильно нравится.
— Тристрам Гриффен, держи эмоции в узде, — засмеялся Уолтер. — Представляешь, что будет, если такой бравый парень привезет себе жену с Востока.
Тристрам грустно ответил:
— Я никогда об этом не думал. Кроме того, Уолт, ей нравишься ты, а не я.
Не успели улучшиться отношения между Уолтером и их гостьей, как возникли новые осложнения.
Вечером в их домике из войлока парила удивительная суета. Мариам что-то мурлыкала, делая свою работу, потом исчезла за занавеской, приказав Махмуду:
— Махмуд, быстро подай горячую воду!
Махмуд ответил ей так, что было ясно, что между ними наконец установились должные отношения:
— Да, великая леди, скоро будет много воды.
Он вылил в чашу почти всю приготовленную воду.
— Таффи пользуется новой краской для лица, — ответил Тристрам на удивленный взгляд Уолтера. — Лю Чунг принес утром. Она сделана из угля и какого-то жира, и ее можно смывать на ночь. Таффи очень довольна.
— Таффи?
— Ну да… — Трис покраснел. — Махмуд ее называет Тафа, а я стал звать ее Таффи. Мне кажется, что это прозвище ей подходит.
Они слышали плеск
— Посмотрите, оно мне так было нужно! Молодые люди захохотали, и Уолтер сказал:
— Взгляни на себя.
Девушка обнаружила зеркало в самый разгар омовений, и около глаза и на кончике носа у нее еще оставались черные пятна. Увидев свое отражение, она нетерпеливо топнула ножкой и снова скрылась за занавеской.
Уолтер посмотрел на Махмуда, который быстро готовил ужин.
— Махмуд!
— Да, массер. Еда скоро готов, массер. Хорошая еда.
— Махмуд, ты украл зеркало?
Широкое лицо слуги расплылось в улыбке.
— Махмуд нашел стекло.
— Махмуд зеркало не нашел. Чье оно?
Мальчик склонил голову над котелком и принялся энергично его помешивать.
— Не знаю. Знатной леди нужно зеркало. Махмуд видеть, и Махмуд взять.
Тристрам засмеялся, и из-за занавески тоже послышалось приглушенное хихиканье.
— Ничего смешного, — сказал Уолтер. — Это дорогое зеркало, оно оправлено в серебро. Его владелец заставит обыскать весь лагерь. Мы не можем рисковать, чтобы они нашли у нас ворованную вещь.
Наступила пауза, потом Мариам произнесла:
— Это мое зеркало.
— Боюсь, что это уже не важно. Новая владелица начнет искать зеркало, как будто оно и раньше принадлежало ей. Махмуд, тебе придется отнести его туда, где взял.
Тристрам выяснил, о чем идет речь, и покачал головой:
— Уолт, его могут поймать. Сделанного не вернешь, не стоит лишний раз рисковать. Нам нужно его куда-нибудь спрятать.
Мариам протянула руку с зеркалом из-за занавески и сказала:
— Возьмите, разбейте его или выбросите. Мне оно больше не нужно.
Махмуд взял зеркало и вскарабкался по центральному шесту, а потом сунул зеркало под одну из шкур, которую откинули, чтобы в юрту поступал свежий воздух.
— Вот, массер, — спокойно сказал мальчишка, слезая на землю, — теперь стекло никто не найдет.
— Если начнут обыскивать юрты, нам может не поздоровиться, — не сдавался Уолтер. — Если они придут сюда сейчас, то найдут второго слугу с очень светлой кожей, и тогда нам всем конец!
— Я могу зачернить лицо в несколько секунд, — возразила Мариам.
— Тебе лучше это сделать сразу, чтобы быть готовой к любой неожиданности. — Девушка жалобно застонала, но он твердо сказал: — Ты должна это сделать. Нам нельзя зря рисковать.
Наступила тишина, и Уолтер обратился к Махмуду:
— А ты прекрати воровать. Тебе все ясно? Мальчик указал на котелок:
— Махмуд ворует приправы для еды. Массер не хочет вкусной пищи?
— Это совершенно другое дело. В лагере все постоянно воруют пищу, и никто не обращает на это внимания.
— Конечно, это другое дело! — воскликнула Мариам со слезами в голосе. — Массер Уолтер любит вкусно покушать, но я могу быть похожей на чучело, потому что у меня нет зеркала.