Черная сага
Шрифт:
И я…
Я замолчал на полуслове. Хей! Хей! Я наконец-то вспомнил, да! Как и напутствовал Белун, я вспомнил и отца, и Хальдера, и понял, как мне быть! Хальдер зовет меня — и я уйду к нему, чтобы потом опять прийти сюда и посчитаться с ними всеми. Конечно, я могу прямо сейчас сразиться с Верославом и одолеть его. Но и меня убьют. И так получится, что я уйду с мечом и Верослав с мечом. И тогда в той дальней и неведомой стране он, как и я, будет всегда…
Нет, это не годится! И лучше я пока повременю, зато потом… Вот именно! И я сказал:
— Вот все, что мне хотелось вспомнить! — и сел.
Сидел, молчал. И все они теперь молчали.
И сразу Верослав по-хозяйски велел:
— Налить ему! И всем налить!
Он думал, что я встану и скажу: «Как ты смеешь говорить такое?! Я старший здесь, я здесь распоряжаюсь, я…» Но я молчал.
Налили мне, налили всем. И снова Верослав, желая разъярить меня, насмешливо спросил:
— Позволишь мне сказать?
Я не ответил, лишь кивнул — да, позволяю. Тогда он встал и начал так:
— Хальдер ушел. И это хорошо — когда уходят старые, тогда приходят молодые. Так и в лесу. Там, правда, не уходят — падают. Там, значит, так: стоял, стоял старик, всех заслонял, а после р-раз! — упал. И солнце достается молодым, они быстрей растут. А если старые долго стоят и падать не желают, то их приходится рубить. Так мы и делаем. И снова солнце достается молодым, которые до той поры чахли в тени от старости. Вчера старик упал. Теперь все солнце, весь почет, вся власть — нам, молодым. И это справедливо. Так выпьем же за стариков, которые упали!
Мы встали, выпили и снова сели. А Верослав по-прежнему стоял. Он повелел еще налить. Налили. И он опять, поднявши рог, заговорил:
— Ярл Айгаслав нам много рассказал о Хальдере. Рассказ его был поучителен. Я прежде ничего не знал о тех местах, откуда пришел Хальдер. И мой отец не знал. И дед. Дед даже никогда не видел белобровых. Но говорил, что жил он хорошо — держал Тэнград, не бедствовал. Когда желал, охотился, когда желал, ходил в походы. Потом явились белобровые. Дед, правда, не дожил до той поры, дед уже в землю лег. Белобровых встречал мой отец. Встретил — и тоже в землю лег. С мечом! Меч был в крови. Отца убили белобровые. А я был еще мал, меня не стали убивать, а привезли сюда, в Ярлград. Ярл Ольдемар принял меня как брата — у кумиров. Хальдер хотел, чтобы меня ссадили в яму и там держали на цепи, но Ольдемар сказал: «Это не наш обычай!» И я жил в тереме, сидел вот за этим столом, кормился вместе с Ольдемаром. И вместе с Хальдером, убийцей моего отца! Да он убил не только моего, а также твоего, и твоего, и твоего! — и Верослав указывал на ярлов, воевод…
И те кивали — да, убил. А я как будто ничего не слышал, сидел и ждал, когда же речь пойдет и обо мне…
Но Верослав не торопился — продолжал:
— Так вот. Год миновал, второй. Хальдер раздался и заматерел; теперь в тени его ветвей чахли не только мы, но и сам старший ярл, отважный Ольдемар. И воеводы стали поговаривать: «Ярл, вот топор, а вон то дерево…» Но Ольдемар в ответ лишь гневался. Он говорил, что это не в его обычае. «А в чьем обычае, — кричали тогда все, — чтобы чужой был выше нас?» И так вот долго они спорили, всю зиму, пока Мирволод не стерпел, меч обнажил. Но Хрт и Макья отвернулись от него! И мы бежали — кто куда. А ты, ярл Айгаслав, пришел. Хальдер привел тебя. Но в этом нет твоей вины. Он после и меня опять привел — правда, в цепях уже. И ты, и я, и все мы, здесь сидящие, чахли в тени под этим чужим нам всем стариком. Но вот вчера ты взял топор… И это хорошо. И справедливо. И Хрт и Макья повернулись к нам, сказали: «Хальдер устал, Хальдер уходит далеко, к своим богам, и он уходит не один, а забирает с собой всех, с кем некогда пришел сюда». И так оно и было! Вы ж видели, как белобровые — все до единого — сошлись на корабле, взялись за весла и отплыли. Большой воды!
Мы выпили за то, а Верослав вновь продолжал:
— Итак, они ушли. Никто из нас за ними не последовал. Да и зачем это нам? Мы здесь живем, а там, на севере — они. Мы у себя, они — к себе; так исстари заведено. Один только Лузай… Лузай Черняк! Да, это он кидался к кораблю. Но что с Лузая взять? В прошлом году, когда мы ходили в Руммалию и бились у Собачьих островов, Лузай тогда так сильно обгорел в их колдовском огне, что думали, он не выживет. Он оттого и такой черный, что горел… И вот — опять, в огонь! Но Хрт не дал ему уйти, ибо он наш. А белобровые ушли, все до единого — Хрт так хотел. И мы того хотели! А нынче мы хотим, чтобы белобровые сюда больше не возвращались — никогда! Хотим того?
Все закивали. Я не шелохнулся. Но и не спорил — промолчал. Верослав ухмыльнулся, сказал:
— А если хотим, то нужно все, что здесь осталось после белобровых, сжечь на Бессмертном Огне. Так?
Закивали — так.
— Тогда… Ярл Айгаслав!
Я встал. А он:
— Сиди…
— Нет! — перебил я Верослава, — я уже насиделся. И намолчался. Всласть! Ты говорил, я говорил. Теперь пора и вместе нам поговорить. Любо, Земля?
Никто мне не перечил. Даже тэнградский ярл молчал. А я ему сказал:
— Ты не виляй, ты прямо говори. Хрт, Хальдер, белобровые, чтоб ни следа от них… Ха! Рассмешил! Да тебе нужно только лишь одно: ты хочешь, чтобы я сжег в огне вот эти ножны — ножны Хальдера. А для чего это тебе? Да потому что ты боишься их. И правильно боишься! Ведь это ножны от волшебного меча; пока они при мне, тебе меня не одолеть!
— Ложь!
— Ложь? Так подойди ко мне, сними с меня их, если сможешь. Потом… ножны оставь себе, а меч вернешь. Я меч пока не буду вынимать, я буду безоружен. Я даже руки подниму. Ну, подходи!
И я действительно поднял вверх руки. Ярл Верослав стоял, не шевелясь. Он явно не решался подходить. Но я-то знал, что буду делать. Я уже все решил! И я сказал:
— Не бойся, я не убью тебя. Ты будешь еще долго жить. Если, конечно, сам того захочешь!
Тогда он подошел ко мне. И потянулся к ножнам, замер, с опаской глянул на меня…
А я, смеясь, воскликнул:
— Хей!
И ударил! Ребром ладони! Чуть пониже шеи! Он закричал — я ж перебил ему ключицу! — и упал. А я переступил через него и бросился к дверям. Только не к тем дверям, которые ведут во двор, а к тем, которые на лестницу, на верх, к моим покоям и к покоям Хальдера. Я все уже решил! А им, должно быть, думалось, что это я с горячки перепутал. И они кинулись за мной. Рев, крики:
— Бей! На меч его!
Вот так! Не только ярлы, даже воеводы — мои, ярлградские — дружно кричали «Бей!». Все меня предали! Все до единого. Ну что ж, подумал я, вернусь, тогда и посчитаемся! И я взбежал наверх, а там — к себе, и…
Но об этом позже. Одно скажу: я выбрался из терема. «Тараканьей дорожкой, змеиной тропой» — так, кажется, поют, когда заклинают о бегстве. И так примерно я и уходил. И Хальдеру низкий за то поклон! Когда он в первый раз привез меня в Ярлград и расспросил о том, как убивали нас с отцом, то сразу сам, не доверяя никому, устроил в моей горнице, в углу…