Чёрная шерсть
Шрифт:
Людоеды выстроились у дома и стали выжидать.
— Эта тварь ушла?
— Кто знает, что это такое?
— Вурса, зверь темноты.
— Слышал я про вурсу, но откуда ей взяться?
— А ты не видел? Тот пленный стал ею!
— Да не гони ты, Пад!
— Клетку разнесло совсем, пока факелы горели. Ты должен был видеть.
Стоявший возле левой стены дома орк решил заглянуть за угол, и тут его пронзила лапа с когтями, что, утащив с собой, пропала.
— Нас же семнадцать, и у нас много орков в доспехах!
— Ты собираешься войти во тьму? К чему ты это?
— Может…
С другой стороны дома один из орков почувствовал вонь и, повертев головой по сторонам, взглянул наверх. Сидящий там зверь левой лапой пробил тело в тяжёлом доспехе и убрался наверх, ко второму этажу.
— Заходите в дом и защищайте все входы, в том числе и окна!
— Я хочу сказать, может, ему что-то надо? И если отдать это, то оно уйдёт?
— Вот ты — голова! Дружков вытащите из контейнеров!
— Давайте лучше засунем их обратно?
— Ты хочешь его вконец разозлить?
— Да что он нам сделает в освещённом доме? Мы его на куски порубим и на рынок отвезём!
В этот момент стоящего у лестницы на второй этаж орка пронзило сквозь дощатую стену.
— Ещё есть орки, желающие съесть пленных? — заверещал самый мелкий из них.
— Давайте быстрее вытаскивайте их! Вот так. Хорошо, что жирдяй их на овощи положил, ожогов нет.
— Так… вы трое — выходите, а вы — вытаскивайте по одному на улицу. И печать сними, а то ещё полчаса валяться будут. Зверь ненароком подумает, что они мертвы.
Три людоеда в тяжёлых доспехах вышли с фонарями, а другие двое вынесли Тира и Рамола во двор.
— Надо было того из клетки вместо полуорка запечь! Зачем жирный решил собрата по расе готовить? Никогда не слушал нас, жирновоз!
— Готово, теперь заходите.
За дверью пролетела тень, и сначала одно тело пропало с глаз орков, а затем и второе.
— Как думаете, оно уйдёт?
— Неужели это оборотень? Ночь уже поздняя, так что вполне возможно. Но я не слышал ни одной истории, где оборотень становился вурсой, а не медведем или волком. А хотя — не-е, всякое бывает.
— Вроде затихло. Будьте возле внутренних стен и смотрите в оба! Скоро светает, потом выйдем.
— Согласен.
Вурса тем временем отбежал на добрые тридцать километров, перенося на своей спине приходящих в чувства друзей. Они, увидев, что опасность миновала, снова заснули. Самэль, найдя небольшой охотничий дом, аккуратно опустил Тира и Рамола у порога и, возвращаясь в человеческий облик, потерял сознание.
На рассвете к избе подошли охотники — парень и девушка. Солнце ещё только встало и ласкало лучами холодные доски, где спали трое незнакомцев. Один из них был полностью обнажённым. Девушка тут же забежала в дом, перебирая травы, мази и попросила своего мужа перетащить всех вовнутрь. До этого охотник прикрыл тряпками голого Самэля. Перетащив ребят в дом и растопив печь, молодой человек взял нож и пошёл разделывать трёх пойманных крупных лесных зайцев. Девушка тем временем уже обработала раны неизвестных рарас и поставила травяной чай. Через час очнулся Тир и, хотя был слаб, но вспомнив, где он был до этого, стал дёргаться и искать оружие, невероятно переживая от страха. Девушка закричала от испуга, и в дом забежал парень. Он успокоил полуорка, говоря, что они — не враги и не хотят сделать ничего плохого. Тир, осматриваясь, понял, что перед ним обычные люди и вокруг нет орков, разрубленных частей тел с вёдрами крови и псов в клетках, про которых совсем забыли людоеды, когда на них напали.
— Вы… вы кто? — с жуткой слабостью в теле и голосе дрожа спросил Тир.
— Мы — охотники, не переживай, всё спокойно, — ответил парень.
— Да, отдохни немного. Вот, держи чай, — протянула кружку девушка.
— Скоро заяц будет готов. Любишь жареное мясо? — улыбнулся парень.
От этих слов Тир не сдержался и очистил желудок в ту же кружку с чаем.
— Ого… вот, возьми воды, — забеспокоилась девушка.
— Пр-ростите меня.
— Ничего, я найду коренья неподалёку, если не хочешь… кхм, ладно, я быстро! Только когда твои друзья проснутся, ты им объясни, что вы все в безопасности!
Выпив кружку воды, а потом ещё немного тёплого чая из чистой кружки, полуорк начал приходить в норму. Ещё через полчаса проснулся Рамол, также растерянно ища возможность выбраться из вчерашней ночи и лап людоедов. После сна в его памяти не осталась ночная пробежка на спине зверя.
— Тихо… тихо, друг! Самэль спас нас, тихо… тихо, — почти плача, прошептал Тир, вспоминая, как он не мог двигаться, но чуть не умер от ужаса. Орки использовали на Тире другую печать. Думали, что она усыпляющая, а оказалось — нет. Эта печать сковывала тело, оставляя разуму всё видеть, слышать и чувствовать.
Тир сразу протянул другу кружку с чаем.
— Что это было? Где мы? — спросил Рамол.
— Я помню, как нас вынесли во двор и сняли печати… а потом кто-то потащил меня очень быстро, и я потерял сознание от усталости.
— Я не мог кричать, но от ужаса потерял сознание прямо в коробе. Самэль ведь превратился?
— Да, он был вурсой до самого прихода к этой избушке, — подтвердил Тир.
— Не просыпается, как и раньше?
— Всё наше оружие осталось там! Мы должны будем отомстить и забрать его, как только проснётся Самэль и ко всем нам вернутся силы!
— Добро пожаловать в наш дом! Меня зовут Лира, а моего мужа — Фаус. Мы охотники! — заходя, с улыбкой сказала девушка. — Мы нашли вас у дома на деревянном настиле.
— Ещё мы слышали рёв животного ночью, но боялись подходить раньше, дожидаясь утра, — добавил входящий в проём Фаус.
— Можете рассказать, что случилось? — спросила Лира.
— Да, мы видели небольшие ожоги на вашем теле, и вы явно ослаблены.
— Мы не знаем, насколько мы сейчас далеко от того места, но… — начал Тир.
— Орки, что едят рарас — чёртовы каннибалы, нас поймали в пути и хотели… — продолжил Рамол.
— Мы были в ящиках с овощами, и Рамола уже запихнули в печь, а меня только пытались. Мы не могли двигаться из-за второй печати, первой они усыпили нас на пути в Картран, — закончил Тир.
— Как вы выбрались? И где был ваш спящий друг? Тоже в ящике? — удивился Фаус.
— Его оставили в клетке, где и нас держали, но потом… — Тир запнулся.
— Этого мы не можем говорить, — продолжил Рамол таким тоном, будто вспоминать ту ночь для него было слишком тяжело. Главное — не стоило говорить про зверя.