Чёрная сова
Шрифт:
Он забил первый костыль, поднял брови и уставился на Терехова — то ли оценивал произведённый своими умозаключениями эффект, то ли свою блестящую работу: его бы в кузницу, молотобойцем — цены бы не было могучим рукам инвалида!
— Молодец, — похвалил Андрей. — Только помните: пикеты потом нужно выдернуть.
И пошёл дальше, намечая теодолитный ход.
Поворот мысли Мешкова был неожиданным.
— Дух шаманки вселился в Ланду, — заявил он. — И это произошло случайно, стихийно! В какое-то мгновение она оказалась ближе всех к лицу мумии. Высвобожденная энергия влилась в её плоть почти
Терехов тоже ощутил озноб от его слов и металлический привкус во рту. Однако сделал вид, что ничего не произошло, ткнул пальцем в землю.
— Сюда.
Шаман воткнул костыль, примерился обухом топора, но обессиленно опустил его.
— На её месте должен был быть я! — произнёс он с горечью. — Но я в это время подавал Ланде чайник с кипятком... Дух выбрал женскую плоть. И всё равно я ощутил, как мою руку словно током пробило! Волна достала сердца, потом ударила в голову... А у Ланды засветилась аура! Зелёный столб поднялся на метр! Потом её заколотило, чайник выпал... Я схватил его, бросился к колоде с мумией, но было поздно. Лицо и глаза растаяли, растворились в воде...
В пересказе Репьёва Андрей уже слышал эту историю и мысленно ловил шамана на вранье. Жора утверждал, что Мешков записался волонтёром уже после того, как откопали «принцессу», и всё равно холодок сковывал затылок и шею.
— Забивайте, — чтобы скрыть это, сказал Терехов.
Шаман помедлил и одним ударом засадил стальной костыль в землю. Вид у него стал обиженным, скорее всего от разочарования, что не может произвести нужного впечатления, пробить равнодушие и вовлечь Терехова в беседу или спор. Он даже на какое-то время замолчал, однако желание говорить его распирало, и речь становилась какой-то торопливой, рваной, хотя начинал он продуманно и складно.
— Она, то есть Ланда, вобрала в себя поток! Её можно и впрямь считать духом... Кстати, имя она получила от меня. Я первым нарёк её Ландой, почувствовал исходящий от неё запах.
Репьёв утверждал обратное — будто он назвал её так. Терехов оспаривать не стал, вручил очередной костыль.
— Её можно считать воплощением энергии, которую оставили наши предки, — продолжал шаман, задумчиво вертя костыль. — Оставили для нашего времени, когда люди утратят веру. Чтобы явить чудо! Взорвать мозг наших современников. Но произошла ошибка, вопиющее недоразумение. На моём месте оказалась Ланда! Впрочем, что теперь? Позже я открыл назначение... Разгадал замысел предков! Вопрос касается существования параллельных реальностей. Носитель духа шаманки... Как бы это популярнее объяснить... В общем, может легко переходить из одной в другую. Мало того, проводить с собой людей! Я объяснял, убеждал Ланду воспользоваться возможностью.
Она постоянно находится под сильнейшим воздействием энергетического поля. Может легко это сделать, но не хочет! А нам было необходимо наладить сотрудничество. Она сама не может распорядиться... Но всё время делает жалкие попытки. Уводит к себе совершенно случайных людей. Они возвращаются с острейшим синдромом наркотической ломки... Да, я не сказал! Её чертоги, место обитания, ушли в другой мир. Точнее, они в пограничном
Из этого сбивчивого полубредового повествования Терехов наконец-то вычленил главное: Мешков считает, что дух шаманки вселился не в то тело. То есть дар путешествовать по мирам достался не тому человеку. А он, Мешков, наверное, сумел бы распорядиться такими способностями и использовать во благо человечеству.
— Переселить его нельзя? — спросил Андрей. — Например, в ваше тело?
Шамана аж встряхнуло от обиды.
— Как — переселить?
— Не знаю... Перекачать, переместить, перегнать. Выпустить, наконец.
— Как же вы?! Это не жидкость, не воздух, не дым! Я не давал вам повода для насмешек! Вы же прекрасно понимаете, что произошло на самом деле! Меня поражает ваш неумеренный сарказм!
Терехов не хотел как-то его унизить либо посмеяться над ним, просто его познания в эзотерике не были столь глубоки.
— А вот Ланда так не считает, — заявил он первое, что пришло в голову. — Она воспринимает меня как очень серьёзного человека, иначе бы не пригласила к себе в чертоги.
Довод оказался убийственным, и это не замедлило отразиться в эмоциях Мешкова. Сначала он утробно заскулил, потом, не выпуская из рук топора и связки костылей, несколько раз хлопнул себя руками, и его губы при этом запрыгали. Казалось, что он сейчас горько расплачется, падёт наземь, забьётся в истерике под воздействием сильнейшего транса. Однако шаман справился с приступом истерики и заговорил, всхлипывая:
— Это невероятно! Это вне всяких! Против всякой логики! Но факт! И это мой путь. Потому я и приехал к вам. Ланда права! Вы теперь великий шаман! Только вы способны помочь...
Вероятно, шаман нуждался в медицинской помощи, нервы у него были на пределе.
— Чем помочь? — спросил Терехов.
Мешков сделал несколько глубоких вдохов, выпуская воздух через широкие ноздри. Дыхательная практика пошла ему на пользу.
— Простите, — даже извинился он за всплеск эмоций. — Только вы можете убедить её хотя бы на час выйти из параллельного мира в нашу реальность.
К концу второго месяца на Укоке Андрея уже не удивляли подобные разговоры, но он никак не мог сладить со своим нравом: когда слышал нечто полубезумное, вздорное, не мог удержаться от язвительности. Он чувствовал: это защитная реакция, чтобы самому не спятить.
— Зачем? — спросил Терехов. — Мне показалось, что ей и там неплохо.
Шаман полутонов не уловил.
— Ланду надо избавить от духа шаманки! — воскликнул он. — Разве вы не заметили — она же страдает! Не может видеть белого света и покидает чертоги только по ночам!
— Ну вот, а говорили — не избавить! — заметил Терехов. — Вы знаете способ, как это сделать?
От волнения Мешков и смысл улавливал с трудом.
— Как выманить в наш мир?
— Нет, как избавить от духа!
— Да, я знаю, как, — уверенно заявил он. — И вы мне в этом поможете. Для её же блага. Ведь она просила вас о помощи?
— Не просила...
— То есть как не просила? Она же позвала, чтобы вы ей помогли! Избавиться от духа!
— Ланда не просила, — клятвенно признался Терехов, что на самом деле было почти правдой.