Черная стая
Шрифт:
Он ошибся во всем. Императору Александру удалось удержать коалицию от распада, и, после нескольких поражений, нанесенных рвущимся в бой пруссакам, армия Блюхера, усиленная корпусами Бюлова и Винцингероде, подошедшими из Голландии, заняла, наконец, главенствующее положение на театре боевых действий. Нерешительному и вечно опаздывающему Шварценбергу достались вторые роли, о чем он, похоже, нисколько не сожалел.
Уставшие за два десятилетия войн французы примеру испанцев и пруссаков, поднявшихся на вооруженную борьбу с захватчиком, последовать не захотели. "Мари-Луизочки", как презрительно именовали на родине наполеоновских новобранцев, дезертировали
Звезда Наполеона закатилась еще в крови и грязи Лейпцига. Снова и снова император бросал в бой свои войска, его несомненный полководческий гений все еще оставался при нем, что доказали победы при Шампобере, Монмирале, Шато-Тьери в Вошане, но дни империи были сочтены.
После февральских неудач союзники снова продвинулись вперед. Наполеон, в надежде, что они не решатся оставить его войска в тылу, проскочил между Главной и Силезской армиями, направляясь в Голландию, где рассчитывал усилиться деблокированными гарнизонами крепостей. Но просчитался. При Лаоне Блюхер наголову разгромил маршала Мармона, а на юге Главная армия медленно продвигалась к Парижу. На юге Веллингтон перешел в наступление, оттеснив за Пиренеи маршала Сульта, и вторгся в пределы Франции.
Двадцать пятого марта армии Блюхера и Шварценберга двинулись на Париж, уже более четырех веков не видевший неприятеля под своим стенами. Одновременно в погоню за Наполеоном, отступившим много восточнее столицы, к Дизье на Марне, была отряжена кавалерия корпуса Винцингероде, в расчете на то, что Бонапарт примет ее за авангард главных сил союзников. Расчет оказался верным, Винцингероде, вступивший в неравный бой с неприятелем, потерпел поражение, но Наполеон слишком поздно понял свою ошибку. На выручку к осажденному Парижу он не успевал даже самым быстрым маршем.
В тот же день союзная кавалерия Главной армии разгромила корпуса маршалов Мармона и Мортье, спешившие на соединение с главными силами, а передовые кавалерийские части Блюхера нанесли сокрушительное поражение четырехтысячному отряду Национальной гвардии. Отказавшихся сдаться французов расстреляли чуть не в упор картечью, в образовавшиеся в каре бреши ринулась конница, поверженные гвардейцы лежали грудами, и всадники промчались по ним, втаптывая живых и мертвых в холодную раскисшую землю. Потрепанные Мортье и Мармон отступили к Парижу. Национальная гвардия полегла почти вся.
Армии подступили к предместьям Парижа вечером двадцать девятого марта. Главнокомандующим союзными силами был назначен генерал от инфантерии Барклай де-Толли, к немалому облегчению уставших от полумер Шварценберга прусских и русских военачальников. Штурм города начался на рассвете, но Блюхер, только поздним утром получивший приказ о наступлении, задержался, и войска строились в боевые порядки под грохот доносившейся с юга канонады.
Французы сражались отчаянно, несмотря на почти тройное превосходство сил союзников. Но уже в час пополудни пал под натиском войск Барклая Бельвиль, корпуса Йорка и Клейста овладели укрепленным селением Лавилет, а Ланжерон пошел на Монмартр, где находилась ставка командующего обороной Жозефа Бонапарта. Король Испанский, позорно сбежавший из ненавидящей его страны после поражения при Витории, и тут долго не задержался на посту и снова бежал, свалив ответственность за французскую столицу на маршалов Мармона и Мортье.
В пять часов вечера маршал Мармон прислал к императору Александру парламентера, желая предотвратить артобстрел города и уличные бои. Но царь согласился выслушать только предложение о полной капитуляции. После того, как Ланжерон взял Монмартр, и на высотах установили глядящие на Париж пушки, Мортье также выразил готовность сдать город.
Капитуляция была подписана в два часа ночи тридцать первого мая в селении Лавилет. Французским войскам позволили покинуть город, отступив на северо-восток, подальше от спешащего на выручку Парижу Наполеона. В тот же день армии союзников вступили в Париж триумфальным маршем.
"Черная Стая" в сражении участия не принимала, оставаясь в резерве. Войцех весь извелся, ожидая, не бросят ли их в бой. К немалому удовольствию Дитриха он не удержался и облачился еще с утра в парадный ментик, и у фон Таузига и присоединившейся к нему Клары появилась неисчерпаемая тема для шуток.
– - Гляди, каким он щеголем, -- подмигнул Дитрих Кларе, -- не доедет ведь до своей пани, по дороге парижанки на сувениры разорвут.
– - Он вырвется, -- не согласилась с другом Клерхен, -- зато вид будет, словно в бою побывал. Тут невеста, как раз, в обморок и упадет. Прямо в его объятия.
– - Судя по тому, что он о ней рассказывал, не упадет, -- рассмеялся Дитрих, -- зато у Шемета появится возможность рухнуть к ее ногам. В любом случае, на разговоры время можно будет не тратить.
– - Вы этого все равно не увидите, -- фыркнул Войцех, -- а Кларе вообще пора бальное платье искать.
– - Это еще почему?
– - возмутилась фройляйн корнет.
– - Потому что мой долг Дитриху на себе генерал Гнейзенау взял, -- довольно сообщил Войцех, -- он тебя приглашать будет, а я в сторонке постою, погляжу, как ты ему откажешь.
– - Не откажу, -- кивнула Клерхен, -- но и мундир не сниму. Пусть так приглашает.
– - Эх, -- тряхнул головой Шемет, -- не упустить бы такое зрелище.
К вечеру стало ясно, что в бой их не пошлют, и эскадрон разъехался по квартирам. Войцех не мог уснуть, ворочаясь на жестком матрасе, пока сердобольная хозяйка не постучалась к нему в дверь, спросив, что беспокоит "бедного мальчика". Шемет выложил ей все, как на духу, и мадам Дидье тут же приняла горячее участие в его судьбе, вскипятив среди ночи котел и принявшись крахмалить чуть поношенную, но все еще вполне приличную батистовую рубаху, извлеченную из глубин дорожного чемодана, гладить мундир и вообще приводить экипировку будущего жениха в самый сияющий вид.
– - Удачи вам, мсье Войцех, -- хозяйка проводила его материнским поцелуем в лоб, -- скачите прямиком к невесте, заждалась уж, небось.
– - А вот адреса-то я и не знаю, -- сокрушенно вздохнул Войцех, -- но отыщу, непременно. Весь Париж переверну, а к вечеру отыщу.
С барабанным боем, с распущенными знаменами колонны входили церемониальным маршем в ворота Сен-Мартен. Горожане, еще вчера подбадривавшие Национальную Гвардию криками "Да здравствует Император!", высыпали на улицы, полюбоваться торжественным зрелищем. Русский царь и король Пруссии въехали в город верхами, предшествуемые конной гвардией и в сопровождении свиты, состоявшей из более чем тысячи генералов и сановников. На Елисейских Полях монархи приняли парад, приветствуя допущенные в город войска -- гвардейцев, кирасир, гренадеров. Только им и достало парадных мундиров.