Черная стая

Сословская Ольга Игоревна

Пока разговор шел о гусарских доблестях, сшибках с неприятелем, захваченных пленных и транспортах, Давыдов улыбался и шутил. Но в ответ на расспросы Шемета о Кутузове помрачнел, велел ординарцам выйти из горницы и перешел чуть не на полушепот.

– - В Копысе Светлейший сидит, -- доверительно сообщил он, -- силы бережет. А Чичагову курьеров отправляет, у коих предписания задним числом помечены. Поторапливает. Дескать он, Светлейший, уж на хвосте у врага, вот-вот к Березине прибудет. Чичагов уж не раз бранил нарочных за опоздание, они честью клянутся, что выехали из Копыся на

три дня позже, чем в письмах означено. Вот и думай, Шемет. Сам думай.

– - Zwis barani!
– - сквозь зубы процедил Войцех.
– - W pizde je?a!

– - Хорошая мысль, -- усмехнулся в бороду Давыдов, -- светлая. Делать что будешь?

– - Передам Шефу, что Кутузов на лаврах почивает, победу при Бородино и московский пожар до сих пор празднует, -- зло бросил Войцех, -- сделаем, что сможем. Не привыкать.

– - Когда ехать думаешь?

– - С утра. Минута дорога.

– - Жаль, -- покачал головой Давыдов, -- мне тут донесли, что в Белыничах отряд польский стоит. Магазин и гошпиталь прикрывает. Думал, присоединиться захочешь.

– - Захочу, -- улыбнулся Войцех, -- великая честь с тобой рядом воевать, Денис. Кто ж такое упустит? Потомки не простят.

– - Ну и славно, -- Давыдов поднялся из-за стола, -- тогда пора и на отдых, с утра дело предстоит жаркое.

К Белыничам шли рысью. По дороге от Головнина перед местечком лежало поле, плоское и обширное. За местечком длинный мост через болотистую Друцу вел к Эсмонам, оттуда дорога лежала к Березине. Партию возглавлял сводный гусарский отряд, за ним шли отборные казаки, под предводительством подполковника Храповицкого и майора Чеченского. За отрядом следовали два конных орудия.

Из Белыничей навстречу партизанам выехала неприятельская кавалерия, но тут же была опрокинута Храповицким в местечко, занятое двумя сильными батальонами пехоты. Гусары в ярости преследования бросились на батальоны, встретившие их дружным залпом. Дело ожидалось жаркое. Давыдов, не желая попусту терять людей, решил было обойти Белыничи с фланга, но оттепель, растопившая лед по берегам Друцы, превратила их в топкое месиво.

Давыдов приказал подтянуть орудия к главной улице Белыничей, открыв огонь картечью. Неприятель тут же засел по избам, за изгородями и плетнями, расположив прикрытый артиллерией резерв на дальнем конце местечка. Раз за разом гусары и казаки пытались взять позицию с наскока, но каждый раз были отброшены сильным огнем противника. Тогда Давыдов послал Храповицкого с казаками занять гошпиталь и магазин, находившиеся в стороне от Белыничей.

Пока они стояли на околице, готовясь к очередному штурму, к Давыдову подлетел юноша в казацком бешмете, с гусарской саблей наголо.

– - Денис!-- еще на скаку закричал он.
– - Надо торопиться! Сюда идет от Могилева Ожаровский с пехотой и казаками. Не успеем -- все лавры ему достанутся.

– - И Храповицкий докладывает, что к нему в гошпиталь уже заявился казачий полковник Шамшев от Ожаровского и пожелал занять гошпиталь в собственную славу!
– - сообщил подъехавший к ним гусар.

– - А что Храповицкий?
– - усмехнулся Шемет.

– - Выгнал наглеца вон, как хищника чужой добычи, -- рассмеялся гусар.

– - Ну, господа, что будем делать?
– - спросил Давыдов, оглядев товарищей.

– - Прорываться!
– - решительно заявил юноша в бешмете.

– - Убийственное это дело, Левушка, -- вздохнул Денис, -- но славное.

Он обернулся к Войцеху.

– - Ты ведь, кажется, не знаком с моим братом, Шемет? Представляю -- Лев Давыдов. Лев.

– - Рад знакомству, -- кивнул Войцех, -- и согласен с предложением. Будем прорываться.

Кони мчались, словно бешеные, словно сам черт подстегивал их. Пули и картечь свистели вокруг, с протяжным воем ложились ядра. Из-за плетней и заборов трещали ружейные выстрелы. Йорик тонко заржал на скаку, когда пуля ударила его в круп, но не сбавил шагу. Рядом с Войцехом, оскалившись, летел Лев, обнаженный клинок в его руке неистово вращался. Как буря пронеслись они по главной улице, обрушившись на пушкарей, смяли пехоту, стоявшую у моста, погнали неприятеля в узкие кривые улочки. Войцех рубил, почти не глядя, Йорик грудью сшибал замешкавшихся на пути людей, улицы тонули в пороховом дыму и зареве разгорающегося пожара.

Вслед за ними в хвост начавшей строиться для отступления колонне ударили основные силы Давыдова. Пушки били по неприятелю картечью, загоняя его на узкий мост через Друцу. Пропустив колонну в поле, гусары и казаки бросились за ней, обходя с двух сторон. Пушки продолжали разрывать неприятельский строй, но колонна отходила в порядке, отстреливаясь. Наконец, начальник колонны, намереваясь пожертвовать частью своих людей, чтобы спасти остальных, отрядил чуть не половину солдат в стрелковое заграждение. Но отряд казаков, к которому присоединился и Шемет со своими гусарами, предводительствуемый Львом Давыдовым, ударил на них из леса, обратил в бегство и захватил множество пленных, в их числе подполковника и двух капитанов.

Колонну гнали до самых Эсмон, и только, когда остатки неприятеля, перейдя мост, скрылись в густом лесу, Давыдов велел прекратить преследование. Его брат получил в этом бою серьезное ранение, и Денис, обеспокоенный его состоянием, велел возвращаться в Белыничи, где его ожидал Храповицкий с захваченными в магазине и гошпитале трофеями.

Войцех, оставив на попечение Давыдова двух раненых в сражении гусар и убедившись, что Йорик, которого неприятельская пуля лишь глубоко оцарапала, в силах продолжить путь, стал прощаться.

– - Славно порубились, -- Давыдов пожал Шемету руку, -- хорошая вышла встреча. Куда теперь?

– - К Борисову, -- решил Войцех, -- думаю, наши уже там. Спасибо, Денис.

Березина

В ночь на 15 ноября отряд Войцеха вернулся к полку, стоявшему у мызы Старый Борисов. Гусары торопились, от взмыленных коней на морозе валил пар.

– - Онищенко!
– - что было сил выкрикнул Войцех, влетая в лагерь.
– - Онищенко!

– - Здесь, ваше благородие, -- отрапортовал ординарец, выскочив, словно из-под земли, наперерез Йорику.