Черная стая
Шрифт:
– - Алессио. Алессио Ринальди. Вот как его зовут. Он, кажется, итальянец. И, помнится, показался мне очень странным.
– - Тем больше оснований возобновить знакомство, -- заметил Дитрих, -- возможно, странности разъяснятся. Или усугубятся. Все развлечение.
Случай побеседовать с Ринальди в течение вечера так и не представился. Фон Лютцов собрал офицеров фрайкора в библиотеке, чтобы отдать распоряжения на завтра и ввести в курс оставленных фон Блюхером приказов. Приказ был простой: "Учиться, учиться и еще раз учиться". Старик Блюхер помнил уроки Семилетней войны, когда Фридрих Великий, одерживавший одну победу за другой в крупных сражениях, терял их плоды из-за превосходства австрийской легкой кавалерии
Алессио нашел их сам, уже на крыльце, куда остававшийся на ночь в отцовском доме Теодор вышел проводить своих товарищей.
– - Мы, кажется, встречались уже, герр лейтенант?
На этот раз Ринальди говорил по-немецки, и итальянский акцент отчетливо звучал в его тихом проникновенном голосе.
– - Я потерял ваш подарок, сударь, -- печально улыбнулся Войцех, -- и, признаться, огорчен этим, хотя так и не понял его значения.
– - Вот этот?
Юноша достал из кармана фрака слегка помятые крылышки и вручил их Шемету.
– - Это для синего, герр лейтенант, -- прошептал он, словно сообщая величайшую тайну,-- и время придет еще не скоро.
– - Когда же?
– - нетерпеливо спросил Шемет, которого странные манеры Алессио одновременно интриговали и раздражали.
– - Я не собирался переходить на регулярную службу.
– - Нет, нет, -- испуганно замахал руками Ринальди, -- ни в коем случае не делайте этого. Другой синий. Не здесь, не сейчас.
– - Не в этой жизни?
– - фыркнул Войцех, окончательно выведенный из себя.
– - Что такое жизнь?
– - глаза Алессио затуманились.
Он сделал шаг назад, и его лицо исказила гримаса боли.
– - Темный ангел вознесется к свету, -- отстраненным голосом произнес он, -- светлый ангел сойдет в вечную тьму.
– - Вы о чем?
– - вмешался Кернер, услышавший слова Ринальди.
– - Пустое, пустое, -- Алессио словно вынырнул из темной пучины, -- не принимайте моих слов близко к сердцу, герр Кернер. У каждого своя судьба.
Он резко повернулся и скрылся в темноте, словно растаял.
– - Ты его знаешь, Теодор?
– - спросил Войцех.
– - Впервые вижу, -- задумчиво ответил Кернер, -- и не припомню его имени среди списка гостей.
– - Наверное, французский шпион, -- предположил Дитрих.
– - Может быть, может быть, -- кивнул Войцех.
Но сам он в это не поверил ни на минуту.
Блокгауз
Из особняка Кернеров офицеры выступили внушительным отрядом почти в три десятка сабель. Но к мосту Августа они подъехали уже вчетвером: Шемет, фон Таузиг, лейтенант Петер Ортманн, командовавший вторым полуэскадроном, и майор фон Петерсдорф, избравший главной квартирой Штальхоф, где расположился гусарский эскадрон. Подковы коней звонко цокали по каменной кладке моста, перекрывая легкий плеск Эльбы. Дрезден уже спал, лишь изредка доносились эхом перекликающиеся протяжные голоса городских стражников.
– - Эх, -- печально вздохнул Дитрих, вглядываясь в темные улочки за мостом, ведущие к Конюшенному двору, -- не учили меня рыцарским забавам. Где бы еще представился случай поддержать славные традиции предков?
– - Ты о чем?
– - удивился Войцех.
– - Ну как же, -- рассмеялся фон Таузиг, -- преломить копья во имя прекрасных дам, содрать выкуп с выбитого из седла противника и напиться до умопомрачения. Штальхоф -- одно из последних мест в Германии, где проводились турниры. Пандус, ведущий на верхнюю галерею, видел? Это чтобы рыцари могли покрасоваться перед очами курфюрста.
Дитрих снова обреченно вздохнул и махнул рукой.
– - Все равно вряд ли я втиснусь в те доспехи, которые там выставлены на обозрение публики. Да и копья я там не приметил.
– - Мои предки под Грюнвальдом без всяких доспехов тевтонских рыцарей с коня ссаживали. Так что можем напиться и без выкупа, вскладчину. В честь общей победы над мрачным наследием прошлого.
– - Идет, -- согласился Дитрих, -- завтра после учений и займемся восстановлением рыцарских традиций.
Шум голосов и лязг железа они услышали еще у Хоффкирхе, возвышавшейся над набережной темной громадой. Петерсдорф пришпорил коня, и офицеры последовали его примеру, галопом пролетев по Дворцовой площади, высекая подковами искры из старой брусчатки. На въезде в Конюшенный двор их остановил часовой. Несмотря на бурные события, по-видимому, происходившие во дворе Штальхофа, караульную службу черные гусары несли исправно, что весьма порадовало Шемета, чей полуэскадрон находился на боевом дежурстве.
Завидев командующего кавалерией, гусары толпой бросились к нему. Красный от стыда Ортманн и бледный от гнева Шемет, не сговариваясь, пустили коней вперед, перекрывая шум голосов зычными словами команды к построению. В несколько минут порядок был восстановлен, и корнет Эрлер, дежурный по эскадрону, направился к спешившемуся Петерсдорфу с докладом.
Из доклада следовало, что командир эскадрона, ротмистр Вольфганг Метцингер, "попал в плен к неприятелю". Седой фридриховский вояка, не взятый на регулярную службу по возрасту и вздорному характеру, благоволил к молодежи, с восторгом выслушивавшей его байки о Семилетней войне, не раз заставлявшие Войцеха украдкой усмехаться в усы, не столько от недоверия к самим историям, сколько от того почти эпического значения, которое ротмистр придавал весьма скромному вкладу гусарских полков в кампании Старого Фрица.
От приглашения к Кернеру Метцингер отказался, сославшись на усталость и боль в старых ранах. Однако же вечером, проследив за обустройством эскадрона и расстановкой караульных, решил воспользоваться оказией, чтобы, по его собственным словам, "отпраздновать славное взятие Дрездена". Учитывая, что французские войска оставили город без боя за три дня до вхождения в него Силезской армии, повод был, мягко говоря, притянут за усы.
Прихватив с собой особо восторженную молодежь в лице эскадронного барабанщика Иоганна Дасслера, корнета Зигфрида Энгеля и вахмистра Гюнтера Цоха, Метцингер пешком отправился за Эльбу, в Новый город, где воплотил свое намерение в изрядное количество бутылок рейнского. Дрезденцы, до поры бесстрастно выслушивавшие победные здравицы и грубоватые прусские шутки, однако, не стерпели, когда ротмистр коснулся в своих громких разглагольствованиях персоны Фридриха-Августа, обвинив саксонского короля в трусости и двоедушии. Завязалась драка, и подоспевшая городская стража уволокла буянов в Блокгауз, где разместился полицейский участок. Цоху удалось скрыться по дороге, и вахмистр принес черные вести в эскадрон, тут же вскипевший праведным гневом и порешивший большинством голосов поспешить командиру на выручку.
– - Я надеюсь, приказ командующего армией генерала фон Блюхера тут всем известен?
– - ледяным тоном осведомился Петерсдорф, выслушав доклад.
– - К саксонцам относиться со всем уважением, как к вероятным союзникам, в бой вступать только при угрозе жизни, по возможности уходя от сражения даже в этом случае. Административный арест такой угрозой не является. Все, не явившиеся завтра к вечерней поверке, объявляются дезертирами, и эскадрон выступает без них. Разойтись!
– - Господин майор, -- тихо спросил Войцех, подходя к Петерсдорфу, -- Метцингер, безусловно, получил по заслугам. Но мальчишек жаль.