Черная тропа
Шрифт:
— А ты откуда знаешь?
— Да уж сама когда-то интересовалась — когда у меня еще были надежды.
— То есть не спортивный лифчик?
— Абсолютно точно — нет!
— Нам бы выяснить, кто она такая, — проговорила Анна-Мария Мелла.
— Мне чудится в ней что-то знакомое, — сказала Анна Гранлунд.
Анна-Мария резко выпрямилась.
— Свену-Эрику тоже что-то такое показалось! — воскликнула она. — Постарайся вспомнить, где ты могла ее видеть? В продуктовом магазине? В зубном кабинете?
Анна Гранлунд задумчиво покачала головой.
Ларс Похьянен затушил
— Ну, теперь ты можешь пойти и разбудить кого-нибудь другого, — сказал он. — Вскрытие я буду проводить сегодня чуть позднее, вот и посмотрим, удастся ли найти объяснение этому ожогу на лодыжке.
— Куда же мне пойти? — вздохнула Анна-Мария. — Без двадцати семь утра в воскресенье. В такое время только вы на ногах.
— Ну и прекрасно, — сухо ответил Похьянен. — Ты будешь иметь удовольствие разбудить всех.
— Да, — серьезно ответила Анна-Мария. — Именно это я и собираюсь сделать.
Войдя в коридор полицейского управления, главный прокурор Альф Бьёрнфут потопал ногами, стряхивая снег, и тщательно обтер ботинки о коврик. Три года назад он поторопился, поскользнулся на обледеневших подошвах, упал и сильно ударился — потом пришлось целую неделю пить альведон. «Признак старости, — подумал Альф. — Начинаешь бояться упасть».
По выходным он нечасто появлялся на работе. Тем более рано утром в воскресенье. Но накануне вечером позвонила инспектор Анна-Мария Мелла и рассказала, что в будке на озере найдено тело женщины, и Альф попросил сообщить ему на следующее утро о ходе следствия.
Прокуратура располагалась на верхнем этаже полицейского управления. Главный прокурор бросил виноватый взгляд на лестницу и нажал кнопку лифта.
Проходя мимо кабинета Ребекки Мартинссон, он каким-то шестым чувством уловил, что там кто-то есть. Вместо того, чтобы пойти дальше к себе, он постучал в дверь ее кабинета и вошел.
Ребекка Мартинссон, сидевшая за письменным столом, подняла глаза.
«Она наверняка слышала звук лифта и мои шаги в коридоре, — подумал он. — Но никак себя не проявила. Сидит тихо, как мышка, и надеется, что никто ее не заметит».
Альф Бьёрнфут не считал, что Ребекка плохо к нему относится. И людей она не боится, хотя предпочитает одиночество. Скорее всего, женщина просто пытается скрыть, как много работает.
— Семь часов утра, — сказал он, переложил гору папок, лежавшую на стуле для посетителей, и сел.
— Доброе утро. Заходи. Садись.
— Да-да, у нас тут, знаешь, принято держать двери открытыми. Сейчас воскресное утро. Ты совсем переселилась в рабочий кабинет?
— Да. Хочешь кофе? У меня в термосе есть настоящий кофе. А не те отходы химического производства, которые наливают тебе в автомате.
Она налила ему кофе.
С самого начала Ребекка ушла в прокурорскую работу с головой. Она не из тех, кто плавно входит в курс дела, неделями наблюдая за работой других, — это он понял в первый же день. Они поехали вместе в Йелливаре, в десяти милях к югу от Кируны, где сидели другие прокуроры округа. Она обошла всех и с каждым любезно поздоровалась, но чувствовалось, что ей как-то не по себе.
На второй день главный прокурор
— Это мелочь, — сказал он. — Составь решение о привлечении к уголовной ответственности и передай девушкам в канцелярию, чтобы они назначили дату рассмотрения. Если будут вопросы, обращайся ко мне.
Он подумал, что ей будет чем заниматься целую неделю. Но на следующий день она спросила, что ей еще делать. Ее темпы работы вызвали тревогу у всей прокуратуры.
Другие прокуроры шутили с ней и спрашивали, не собирается ли она совсем оставить их без работы. У нее за спиной они поговаривали, что у нее нет никакой личной жизни — в первую очередь никакой половой.
Дамы, сидящие в канцелярии, впали в стресс. Новый прокурор пусть даже и не рассчитывает, что они успеют написать ходатайства по всем тем делам, которые она сыпет им на голову, — у них есть и другие обязанности, заявили они своему начальнику.
— Какие же? — спросила Ребекка Мартинссон, когда главный прокурор изложил ей суть проблемы в столь мягких выражениях, на какие только был способен. — Сидеть в Интернете? Раскладывать пасьянс на компьютере? — Прежде чем он успел раскрыть рот, чтобы ответить, она подняла руку. — Меня все устраивает. Я буду сама разбирать дела и писать ходатайства.
Аль Бьёрнфут позволил ей работать таким образом. Пусть сама для себя выполняет обязанности секретаря.
— Ну и хорошо, — сказал он заведующей канцелярией. — Тогда вам не придется так часто ездить в Кируну.
Заведующей канцелярией вовсе не показалось, что это хорошо. Трудно чувствовать свою незаменимость, когда Ребекка Мартинссон так легко обходится без секретаря. Она начала тихонько мстить, передавая Ребекке по три уголовных дела в неделю. И двух было бы более чем достаточно.
Ребекка молчала и не жаловалась.
Главный прокурор Альф Бьёрнфут не любил конфликтов. Он знал, что в его округе правят секретари под руководством заведующей канцелярией. Ему нравилось, что Ребекка Мартинссон не жалуется, и сам он все чаще находил повод работать в Кируне, а не в Йелливаре. Прокурор побарабанил пальцами по чашке. Кофе был очень вкусный. С другой стороны, он не хотел, чтобы Ребекка легла костьми на работе. Ему хотелось, чтобы она чувствовала себя комфортно — и оставалась на этом месте.
— Ты много работаешь, — сказал Альф.
Ребекка вздохнула и откинулась на стуле. Сбросила туфли.
— Я привыкла так работать, — сказала она. — Не стоит за меня волноваться. Моя проблема не в этом.
— Я знаю, но…
— У меня нет детей. Нет семьи. Даже комнатных растений дома нет. Я люблю много работать. Предоставь мне такую возможность.
Альф Бьёрнфут пожал плечами. Он испытывал некоторое облегчение — во всяком случае, он честно предпринял попытку ее урезонить.
Ребекка отхлебнула глоток кофе и подумала о Монсе Веннгрене. В адвокатском бюро принято было работать до полного изнеможения. Но ее это устраивало, у нее все равно не было ничего другого. «Я просто сумасшедшая, — подумала Ребекка. — Могла просидеть за столом всю ночь ради его краткого „хорошо“ или легкого одобрительного кивка. Не думать о нем», — приказала она себе.