Черная вдова
Шрифт:
– А что, если это провокация?
– высказал новое предположение Паршин. Или вы исключаете?
– Почему же, - пожал плечами Чикуров.
– Все может быть.
– Господи, сто двадцать пять тысяч!
– не мог успокоиться замминистра.
– Я таких денег сроду в руках не держал, хотя ворочаю миллионами! На бумаге, естественно... Откуда они у Кима Харитоновича?
– Меня это тоже интересует, - усмехнулся Игорь Андреевич и задал очередной вопрос: - Скажите, с какой целью Варламов поехал в Южноморск?
– Служебная командировка.
– Это я знаю, Ким Харитонович указал
– Время такое, Игорь Андреевич, новый стиль руководства, - ответил Паршин.
– Раньше руководили, не выходя из кабинета.
– Он кивнул на телефонные аппараты, выстроившиеся на столике у кресла.
– Это были и глаза, и уши, и руки. А теперь надо быть в самой жизни, в самой гуще! Непосредственно там, где дело. А в Южноморске у нас важный объект санаторный комплекс. По последнему слову науки и техники. Главное - все для целой семьи: и отдых, и лечение, и спорт. Даже учеба для детишек! Возглавляет стройку Блинцов. Можно сказать, один из наших маяков! Руководитель, на которого можно положиться закрыв глаза! Все шло отлично перевыполнял, опережал график, переходящее Красное знамя не уступал никому. И вдруг - бац - полгода назад статья в газете "Труд": Блинцов игнорирует профком, администрирует, зажимает демократию! Мы разобрались, Блинцов обещал учесть. А тут месяц назад снова выступил "Труд". Теперь уже фельетон. Главный герой - все тот же Блинцов! Вот мы и решили командировать Кима Харитоновича, чтобы разобрался. За мужика обидно, я имею в виду Блинцова: всего три года осталось до пенсии, подумал бы, как достойно уйти на заслуженный отдых, ан нет...
– Вы говорите, фельетон появился месяц назад?
– Да.
– А Варламов полетел разбираться только сейчас. Почему?
– И так еле вырвался, - вздохнул замминистра.
– Дел - это что-то невообразимое! Ежедневно сидим до десяти - двенадцати ночи! Я уже не помню, когда в субботний день был с семьей. Да и воскресенье частенько приходится прихватывать.
– Он печально улыбнулся.
– Не представляю, как еще нас жены терпят!
– Раз уж вы заговорили о женах, семье... Как у Варламова в этом отношении?
– По-моему, все нормально, - немного помедлив, ответил Паршин.
– Во всяком случае, никаких сигналов от жены Кима Харитоновича не поступало.
Ответ насторожил Чикурова: когда между супругами все хорошо, об этом говорят другими словами. Он хотел расспросить подробнее, но зазвонил телефон. Белый, с гербом Советского Союза.
Замминистра поспешно схватил трубку. Разговор был очень короткий, и, когда он закончился, Паршин сказал:
– Извините, больше не могу уделить вам ни минуты!
– Он нажал клавишу селектора и приказал: - Машину!
– Хорошо, Сергей Иванович, - ответил секретарь.
Хозяин кабинета вышел из-за стола.
– До свидания, - сказал он, протягивая руку следователю.
– До свидания, - ответил Чикуров и добавил: - Если у меня возникнут еще вопросы, я, с вашего разрешения...
– Да-да, - перебил Чикурова Паршин.
– Звоните.
Игорь Андреевич вышел в приемную. Настенные часы показывали без четверти семь.
"Жаль, рабочий день кончился, - расстроился он.
–
На всякий случай Чикуров спросил у секретаря замминистра, какой у Стеллы Григорьевны телефон.
– Внутренний или городской?
– уточнила секретарь.
– Давайте оба.
Он все же набрал номер замначальника отдела - чем черт не шутит?
– Ростоцкая слушает, - раздалось в трубке.
Чикуров назвал себя и попросил разрешения зайти.
– Я вас жду, - сказала Стелла Григорьевна.
Ее кабинет находился на самой верхотуре. Из окна разворачивалась панорама Москвы. Ростоцкой было лет тридцать. Не очень высокая, но стройная, ладная, она сидела за столом над ворохом деловых бумаг. Какие-то сметы, отчеты, гроссбухи...
– Извините, что я задерживаю вас в неурочное время...
– начал было Игорь Андреевич после взаимного представления, но Стелла Григорьевна прервала его.
– О чем вы!
– усмехнулась она.
– Не помню уже, когда уходила в шесть.
– Так много дел?
– Дел мало, бумаг много, - вздохнула Ростоцкая.
– И самое страшное их количество растет не по дням, а по часам!
– А как же борьба с бюрократизмом?
– спросил Чикуров.
– Вернее, с пресловутым бумажным девятым валом?
– Борьба сама по себе, бумажный вал - сам по себе, - снова усмехнулась Стелла Григорьевна.
– Вроде говорим все правильно, принимаются нужные постановления, но что-то не срабатывает.
– Она спохватилась.
– Извините, вас конечно же интересует не это. Позвольте спросить, чем обязана визиту?
– Я расследую дело о гибели Варламова.
– Боже мой, просто не верится!
Стелла Григорьевна прижала ладони к лицу, некоторое время сидела так, не произнося ни звука, потом достала платок, промокнула им уголки глаз.
– Это ужасно!
– сказала она дрогнувшим голосом.
– И так несправедливо: погибнуть в расцвете лет.
– Она закурила.
– Ким Харитонович мог сделать столько полезного, хорошего! Скажите, как это произошло?
– Увы, - развел руками Игорь Андреевич.
– Пока неизвестно.
– Неизвестно?
– удивилась Ростоцкая.
– Странно... Я вчера смотрела фильм, там убийство раскрывают за сутки!
– Выходит, у меня еще есть шансы, - невесело улыбнулся Игорь Андреевич.
– Я принял дело к своему производству...
– он посмотрел на часы, - шесть часов сорок минут тому назад. И посему не будем терять драгоценные секунды.
Ростоцкая кивнула, мол, к вашим услугам. Но когда Чикуров достал бланк протокола допроса свидетеля, лицо у нее так же, как и у Паршина вытянулось. Но Стелла Григорьевна ничего не сказала, лишь насторожилась.
Следователь занес ее данные в протокол. Ростоцкой шел тридцать первый год. Незамужняя.
– Давно знаете Варламова?
– спросил Чикуров.
– Четырнадцать лет... Подумать только, почти половину сознательной жизни! Я ведь пришла к нему работать сразу после школы. Ким Харитонович был тогда начальником главка. А потом уже его назначили замминистра. Два последних года у него другая секретарша. А я - вот.
– Она показала на стены кабинета.