Черная вдова
Шрифт:
Все комнаты был чистыми.
– Горничная полчаса как прибрала, - сказала дежурная.
– Это видно, - кивнул Измайлов, подумав, что не мешало бы поговорить и с горничной.
Осмотр начали с бельевого шкафа. Там висели на вешалках несколько сорочек, два костюма - темный, строгий и светло-коричневый. Были тут еще кожаная куртка и плащ.
Во внутреннем кармане темного пиджака Жур обнаружил любительское удостоверение на право вождения автомобиля на имя Кима Харитоновича Варламова. Достаточно было мельком
– Других документов нет?
– спросил Измайлов, кладя книжечку на стол.
– Вроде нет, - ответил капитан.
– Странно... А служебное удостоверение, паспорт? А партбилет?
Старший оперуполномоченный осмотрел ящики стола, тумбочки, но тоже ничего не обнаружил.
– Может, в чемоданах?
– высказал предположение прокурор.
Чемодана было два: один большой, желтой кожи. Другой - новенький "дипломат". В желтом лежала стопка носовых платков, носки, майки, трусы. На самом дне находилась целлофановая сумка с рекламой автомобиля "фольксваген", а в сумке - газетный сверток.
Виктор Павлович вытащил сумку.
– Тяжелая?
– спросил Измайлов, видя, какие усилия приложил для этого капитан.
– Кирпичей, что ли, наложили?
– удивился Жур, вытаскивая из сумки сверток. Он раскрыл газету и присвистнул: в ней плотно лежали новенькие купюры еще в банковской упаковке.
Директор гостиницы, который во время осмотра старался сохранять величественное спокойствие, не удержался.
– Ну и ну!
– воскликнул он.
– Снова деньги...
– пробормотал Измайлов.
Пересчитали, переписали номера на них. Денег в чемодане оказалось семьдесят пять тысяч.
Затем принялись за "дипломат". Его замок был закрыт на ключ, но Жур справился с ним при помощи гвоздика. В "дипломате" тоже были деньги, а также сафьяновая коробочка с изящным перстнем из желтого металла и зеленым камнем. Приглядевшись, на нем можно было различить искусно вырезанную лилию. Денег же в "дипломате" насчитали пятьдесят тысяч. Их номера тоже переписали.
А вот никаких документов ни в чемодане, ни в "дипломате" обнаружить не удалось.
Осталось осмотреть только ванную. Там не оказалось ничего примечательного. На вешалке висел банный халат, а на полочке возле зеркала лежала электробритва "Ремингтон".
– Будем составлять протокол?
– спросил Жур.
– Да. Придется вам быть за писарчука, - сказал Измайлов.
Все вернулись в кабинет. И только капитан устроился за письменным столом - раздался телефонный звонок. Капитан вопросительно посмотрел на прокурора.
– Возьмите, - сказал тот.
Виктор Павлович снял трубку.
– Ким Харитонович?
– раздался в ней женский голос.
На миг капитан растерялся, что ответить? Врать не хотелось, но что-то подсказывало ему, что нужно начать игру.
–
– Ну слава богу!
– продолжила женщина.
– Я буквально обзвонилась к вам! Вчера вечером, сегодня с утра раз десять... Наверное, отдыхали?
– А что здесь люди делают?
Измайлов внимательно следил за капитаном, понимая, что телефонный звонок касался покойного и оперуполномоченный начал какую-то игру.
– Для вас, конечно, тут сплошные развлечения, забавы, а для других...
– вдруг стала напористо наступать женщина. Голос у нее был низкий, хриплый, какой бывает у пьющих и курящих женщин.
– Короче, уважаемый Ким Харитонович, у меня к вам серьезный разговор...
Жур подумал, что не мешало бы услышать этот голос и прокурору, и он сделал знак Захару Петровичу взять трубку параллельного аппарата. Измайлов понял его и вышел в гостиную.
– А кто со мной говорит?
– строго спросил Жур.
– Ах, извините, забыла представиться. Я мама Светланы, Елизавета Николаевна...
– Ну и что?
– с неопределенной интонацией произнес Жур.
– Как это что?!
– возмутились на том конце провода.
– Вы хотите сказать, что уже забыли мою Светочку? Так? И как вы провели с ней позавчерашнюю ночь в вашем номере, тоже не помните?
"Вот это оборотец!
– чертыхнулся про себя Виктор Павлович. Интересно, это правда или шантаж?"
Он лихорадочно соображал, как среагировать на слова Елизаветы Николаевны, но ничего в голову не приходило.
– Слушаю...
– совсем уж невпопад сказал он.
– Что вы заладили: слушаю, слушаю!
– перешла на крик оскорбленная мать.
– Не держите меня за идиотку! Света моя единственная дочь, и я не дам ее в обиду! Ей еще нет и шестнадцати лет! Понимаете? Воспользоваться детской наивностью и надругаться! О, я не посмотрю на ваш пост, слышите?!
– Конечно...
– ответил капитан, стараясь придать своему голосу растерянность и озабоченность.
– Я буду драться за Свету!
– грозно пообещали на том конце провода. И не остановлюсь ни перед чем! Вы, наверное, уже хватились своих документов, не так ли?
– Ну?
– И не ищите!
– торжествовала Елизавета Николаевна.
– Они у меня! Да-да, паспорт, служебное удостоверение и партийный билет!
– Смотрите-ка, - хмыкнул капитан.
– Не верите? Могу прочитать все данные!
– Сделайте одолжение, - попросил Жур.
Мама Светы сообщила все подробности, касающиеся документов: где, когда и кем выданы, номера и даты.
– Не нужно обладать богатой фантазией, чтобы представить, что произойдет с вами, если я передам документы с соответствующими объяснениями министру или в ЦК! Уверяю: от вас останется одно мокрое место!