Черная вдова
Шрифт:
На улице было промозгло, сыро. Чикуров втянул голову в плечи, прикрываясь воротником от пронизывающего ветра.
– Ты что, не слышишь?!
– раздался сзади него знакомый голос.
Игорь Андреевич остановился, обернулся, его догонял коллега Вася Огородников, следователь по особо важным делам прокуратуры города Москвы. С Огородниковым он был знаком еще со студенческой скамьи, оба учились на юрфаке МГУ.
– Привет!
– протянул ему руку Чикуров.
– Ну и погодка!
– Не говори!
– Василий крепко ответил на пожатие.
– К нам?
– Да, - кивнул Огородников.
Нырнули
– Что ты, Васенька, невесел?
– спросил Игорь Андреевич, вешая мокрое пальто на вешалку за шкафом.
– Что ты голову повесил?
– С Петровки тридцать восемь нам передали дело. Поручили мне. Я ознакомился. На первый взгляд - проще пареной репы. Директор гастронома Цареградский брал взятки с заведующих секциями. Накрыли Цареградского с поличным, просто и надежно: работники ОБХСС пометили купюры, вручили заведующим секциями, те дали деньги взяточнику. Их тут же обнаружили в столе директора. Свидетели, то бишь взяткодатели, уличили Цареградского полностью.
– И много брал?
– уточнил Чикуров.
– По свидетельским показаниям - пятьсот рублей в неделю.
– От каждого?
– Нет, в общей сложности.
– Когда возбудили дело?
– продолжал расспрашивать Игорь Андреевич.
– Летом.
– Выходит, совсем недавно?
– Чикуров покачал головой.
– Удивительные люди! Брать взятки сейчас, когда все накалены до предела... В газетах то и дело разоблачают руководителей торговли такого ранга!
– Если человек не способен ни на что, - перебил вдруг Огородников, он способен на все!
– Что-то не понял, - уставился на приятеля Чикуров.
– Ты имеешь в виду директора-взяточника?
– Нет, - ответил Огородников, - я имею в виду тех, кто дает показания против него. А Цареградский, уверяю тебя, мужик с головой! Знаешь, из разряда неуживчивых! Причем неуживчивых с точки зрения тех, кто кричал: "Заменить меня некем!" А ведь и впрямь, рядом с такими "незаменимыми" деятелями, кроме подхалимов, ловкачей и хапуг, нет никого! Потому что очень далеко оттеснили они неуживчивых, кто не хотел мириться, как теперь говорят, с застоем и негативными явлениями в обществе!
– Погоди, ты хочешь сказать, что твой директор невиновен?
– Он категорически отрицает, что брал взятки, - ответил Огородников.
– А как же меченые деньги?
– удивился Чикуров.
– Показания заведующих секциями?
– Видишь ли, старик, нечестные люди умелее, - Вася поднял палец к потолку, - куда более умелее развивают средства подавления честности, чем честные развивают средства подавления бесчестности и непорядочности. Ты согласен?
– На все сто процентов!
– Отличный ответ!
– обрадовался Огородников.
– Впрочем, умно можно ответить лишь тому, кто умно спросил.
– От скромности ты не умрешь, - усмехнулся Игорь Андреевич.
– Я умру от другого, - печально изрек Василий.
– От доверчивости... Понимаешь, я поверил Цареградскому! И вот - результат...
Следователь прокуратуры
Весь подвал в ней занимал фельетон.
Игорь Андреевич пробежал его глазами. Суть сводилась к тому, что в то время, когда "партия, государство, народ объявили беспощадную войну таким уродливым явлениям, как хищения и взятки", следователь Огородников "взял под защиту" пойманного с поличным директора гастронома Цареградского. Более того, человек, призванный стоять на страже закона, не щадя сил бороться с преступностью, выпустил вышеупомянутого Цареградского на свободу и (неслыханная вещь!) настаивает, чтобы его восстановили в должности директора гастронома.
Прочитав фамилию автора, Чикуров присвистнул:
– Смотри-ка, жив курилка!
– Ты о ком?
– спросил Огородников.
– О фельетонисте.
– Откуда ты его знаешь?
– Мелковского? Да он проходил года три тому назад по одному делу, которое я расследовал. Ты, наверное, помнишь, о нем писали - махинации в березкинском объединении "Интеграл"; убийство директора, покушение на самоубийство главврача...
– Да-да, - кивнул Василий Лукич, - припоминаю. Какая-то афера с лекарственным препаратом, так?
– Совершенно верно, - подтвердил Чикуров.
– ...Баурос... назывался. Что-то вроде прохладительного напитка, а выдавали чуть ли не за эликсир жизни! Мелковский был в этой шайке как бы пресс-агентом. Рекламировал "чудодейственные" качества "Бауроса" в газетах, по радио, на телевидении и в кино, за что и получал щедрые вознаграждения. Ему даже оплачивали персональную машину в Москве, снимали особняк. Короче, этот писака сыграл не последнюю роль в одурачивании десятков тысяч людей!
– Кем он проходил в деле?
– полюбопытствовал Огородников.
– Я собирался предъявить ему обвинение, но меня одернули: Мелковского, мол, трогать нельзя.
– Кто одернул?
– Сверху, - ответил Игорь Андреевич и, заметив на лице приятеля усмешку, вздохнул: - Ты даже не можешь себе представить, с каких высот вступились за Мелковского! Уж на что Вербиков не робкого десятка, но и тот спасовал.
Чикуров глянул на дату - газета была вчерашняя. От Огородникова это не ускользнуло.
– А сегодня уже вызвали на ковер к...
– Василий Лукич назвал одного из замов прокурора республики.
– Что он за мужик? Крутой?
Чикуров не успел ответить - в дверь заглянули.
– Разрешите, Игорь Андреевич?
– О, конечно, конечно!
– Чикуров поднялся со своего места, чтобы поприветствовать Яна Арнольдовича Латыниса.
Они встретились как старые приятели. Огородников заспешил, пора было идти к начальству.
– Выше голову, старик!
– подбодрил его Чикуров.
– Опасно. Если не споткнешься о порог, то уж непременно расшибешь лоб о притолоку, - сострил напоследок Огородников.
Когда они остались одни, Чикуров забросал оперуполномоченного вопросами о житье-бытье. Они не виделись с тех пор, как вместе расследовали дело о березкинском объединении "Интеграл". Майор поначалу был сдержан: видимо, на его психику давил кабинет. Но мало-помалу Латынис расковывался, и вскоре они уже беседовали совсем как тогда, в дни совместной работы.