Черная вдова
Шрифт:
– Еще как выкладывается! Говорит, за съемочный день худеет килограмма на три.
– Даже так?
– удивился следователь.
– А что, вон артист Лев Дуров признавался в газете, что за один спектакль теряет два с половиной килограмма!.. Словом, Губин - класс! Это новый Смоктуновский!
– темпераментно продолжал режиссер.
– А Великанов по сравнению с ним? Как говорится, божий дар и яичница... Саша в общем-то человек талантливый, но тут - ни в зуб ногой. Вялый, как амеба. Ни искорки, ни отблеска страстей не видно. Говорю ему: друг милый, неужто тебе никогда не хотелось выиграть миллион?
– Не знаю, - улыбнулся следователь.
– Может, по системе Станиславского...
– Здесь не помог бы и Станиславский! Роль не для Великанова. Я как-то не сдержался, высказал ему все. Картину, говорю, ты завалишь, а у меня, между прочим, семья, которая не может питаться святым духом. Саша смеется, говорит, не волнуйся, старик, скоро я разбогатею, возьму тебя, твою жену и дочь на полный кошт. Будете у меня как сыр в масле кататься. Ну, послал я его подальше...
"Интересно, на какое богатство намекал Великанов?
– подумал следователь.
– На наследство или что-то другое?"
– В каком смысле - разбогатеет?
– спросил он у режиссера.
– А бог его знает!
– отмахнулся Лежепеков.
– Не поймешь, когда Великанов хохмит, а когда говорит правду.
– Значит, вы считаете, что с Губиным фильм получится лучше?
– перевел на другое следователь.
– Убежден! Конечно, чужому горю нельзя радоваться, но в данном случае вышло по пословице: не было бы счастья, да несчастье помогло. Теперь я уверен, что картина будет потрясающая! Фестивальная! Такую спокойно можно посылать в Канны! И на девяносто процентов - благодаря Борису...
– А где еще снимался Губин?
– поинтересовался Дмитрий Александрович. Что-то я не могу вспомнить...
– В том-то и дело, что нигде. Борис - мое открытие, - с гордостью признался Лежепеков.
– И где, вы думаете, я его откопал? В провинциальном театре, в глубинке!
– Дебют?
– Это будет сенсация!
– воскликнул Всеволод Юрьевич и тут же погрустнел.
– Великанова, правда, жалко. Он буквально грезил этой ролью несколько лет. Даже не знаю, как я встречусь с ним после этого. Обидится, наверное, в усмерть... Вот, кстати, одна из причин, почему я не полетел в Южноморск.
– Вы давно дружите?
– поинтересовался Кичатов.
– Знакомы давно, а вот сблизились по-настоящему года два назад.
– Что за человек Саша?
– Человек он отличный. Душа нараспашку. Готов поделиться с друзьями последним рублем.
– Выпивает?
– В компании рюмку-другую пропустит, но чтобы запоем...
– Режиссер отрицательно покачал головой.
– А во время съемок для Саши вообще ничего не существует, ни гулянок, ни женщин. Режим, спорт!.. В этом смысле работать с Великановым - одно удовольствие. Безукоризненная дисциплина.
– А наркотиками, случаем, не баловался?
– Наркотиками?
– испуганно переспросил Лежепеков.
– Свидетельств нет, - ответил подполковник, не желая бросать тень на актера, пока не установлено на самом деле, что Великанов связан с наркотиками.
– Но вы лично не замечали ничего необычного в его поведении?
– Нет, ничего такого не припоминаю.
– Тогда ознакомьтесь с протоколом и распишитесь.
После ухода режиссера Кичатов позвонил в Южноморск. Чикурова на месте не было, и Дмитрий Александрович заказал Рдянск. Дали быстро. У жены был грустный голос.
– Ты бы хоть на один денек появился дома. Мальчишки по тебе страшно соскучились, - жалобно выговаривала Лариса.
– Что им сказать?
– Не знаю. Ведь у меня теперь другой порт приписки - Москва, - пытался отшутиться Кичатов, хотя сам истосковался по детям и жене. Тоска эта особенно чувствовалась в праздники. В эти дни Дмитрий Александрович всегда старался быть с семьей...
Дмитрий Александрович расспросил жену о сыновьях, подбодрил ее, но все равно простились они на грустной ноте.
Подполковник поехал в Министерство внутренних дел республики, где его свели с людьми, непосредственно занимающимися борьбой с наркоманией. Кичатову обещали тут же дать знать, если выяснится что-либо о связях местных любителей дурмана с участниками трагедии в Южноморске. Пока таких фактов не было.
Подполковник снова позвонил Чикурову. Застав руководителя следственно-оперативной группы на месте, он поделился с ним тем, что удалось узнать в Таллинне.
– Как видите, особых успехов нет, - подытожил разговор Кичатов.
– Физики говорят: отрицательный результат - тоже результат, откликнулся Игорь Андреевич.
– Кстати, это высказывание в полной мере относится и к нашей работе. Но у вас, мне кажется, дела все же веселее, чем у Жура.
– А что с ним такое?
– поинтересовался Кичатов.
– Виктор Павлович не застал в Трускавце Оресту Сторожук. Она отбыла в неизвестном направлении. Правда, кое-какие кончики имеются, и хорошо бы вам, Дмитрий Александрович, подскочить туда. Тем более что вы жаловались на печень, так?
– В голосе Чикурова слышались заботливые нотки, но, возможно, он просто хотел подсластить предложение.
– Не на печень, Игорь Андреевич, а на поджелудочную железу.
– Извините, перепутал. Но все равно вам будет полезно попить "Нафтусю".
– Надо так надо, - ответил подполковник.
– Сегодня же вылечу.
Прикарпатье встретило Дмитрия Александровича редким задумчивым снегом. А когда Кичатов ехал на автобусе из львовского аэропорта в Трускавец, снег прекратился, проглянуло блеклое осеннее солнце.
Подполковник и капитан встретились в местном городском отделе внутренних дел. Жур был в отличном расположении духа. Кичатова поразило умение Виктора Павловича буквально вгрызаться в новую обстановку, устанавливать любые контакты (формальные и неформальные) с людьми разных уровней и рангов. Капитан находился в Трускавце менее двух суток, но уже успел стать, как понял Кичатов, своим человеком в уголовном розыске - так он знал оперативную обстановку и был в курсе всего, что могло каким-либо образом быть связанным с их делом, в частности, с Орестой Сторожук. Виктор Павлович выложил подполковнику чуть ли не всю подноготную этой женщины: о ее нелегком детстве и юности, о замужестве и странном разводе, в результате которого она стала владелицей особняка, зато потеряла сына, уехавшего вместе с отцом в Средневолжск.