Черная вдова
Шрифт:
– Как о чем? О вчерашнем решении районного комитета народного контроля передать материалы на меня и на моего заместителя Саяпина в органы прокуратуры и, таким образом, отлучить нас от перестройки... Ведь вы прибыли к нам не на экскурсию?
– Нет.
– Значит, по наши души?
– А вот по чьи души - я еще не знаю, хотя кое-какие наметки есть. Что же касается решения народного контроля, то я действительно о нем ничего не знаю... и отлучить вас от перестройки в мои планы не входило.
– Странно, а я был убежден, что бой с бюрократами проигран. А если так, то мы еще с ними потягаемся. Посмотрим кто кого!
– оживился
И чтобы окончательно разрядить обстановку, Юрий Васильевич взял с подоконника чайник, налил две чашки, одну из которых предложил следователю, вторую поставил перед собой. Отхлебнув глоток напитка, к которому он был неравнодушен, директор решил посвятить гостя в те страсти, которые разгорелись в районе вчера, после двухнедельной нервотрепки ревизоров.
– Игорь Андреевич, вы можете себе представить нищего миллионера?
Следователь пожал плечами.
– Звучит парадоксально. Так вот, таким миллионером является наш совхоз... Да, да, это так. На счету в банке миллионы дохода, а живем без дорог, без квартир, без техники... Побывайте в школе - стыдно, в больнице позор. А ведь учатся дети наших рабочих, лечатся наши люди. Если же они начинают уезжать в город - мы почему-то удивляемся. Когда я приехал сюда и увидел все это, за голову схватился, хотел бежать. И наверное, сбежал бы, если бы не Саяпин. Вы его не знаете?
– Откуда?
– Я вас познакомлю. Интереснейший человек. Был кучером, стал кандидатом наук. Правда, уже в возрасте, но его энергии могут позавидовать двадцатилетние. И идей в голове - на десять докторских хватило бы. В институте Саяпину отдел предлагали, а он сюда. Говорит, в институтских и управленческих кабинетах кислорода маловато, вот он и соблазнился сибирскими просторами. Забросал меня предложениями. Одно грандиознее другого. Если телемосты нужны, чтобы связать между собой континенты, то простые деревянные мосты через реки и речушки нужны для связи между селами, районами. А дороги? Как же можно без них! Вот и пригласили мы кооператив дорожников. У них свой асфальт, машины. Вкалывают как звери. А раз хорошо работают, должны и хорошо получать. Так? Так.
А вы знаете, какой хай поднял Кошкин, когда узнал, что председатель того самого дорожного кооператива зарабатывает в месяц полторы тысячи рублей - в пять раз больше, чем он, председатель районного комитета народного контроля? А я возьми и брякни: мол, президент США в год получает двести тысяч долларов, а есть главы фирм, которым платят по миллиону. И ничего, президент терпит. Придется и товарищу Кошкину смириться.
– Ну и как, смирился?
– усмехнулся Чикуров.
– Он не из тех, кого можно убедить. На следующий день прислал к нам бригаду ревизоров. Вот тут-то я и понял, чего стоит наша самостоятельность. Вы были в нашем детском саду?
– Нет.
– А в школе?
– Тоже. Я ведь здесь впервые.
– Жаль. Но завтра я вам их покажу специально. Можете себе представить: совхоз-миллионер, на счету уйма денег, а ходим и голым задом светим. Вот и решили капитально отремонтировать детский сад. Нужны ванны, раковины, другие сантехнические изделия. Все это есть в магазине, а купить их по безналичному расчету нам не разрешают инструкции.
Захотели оборудовать кабинет биологии в школе, в котором,
– Интересно?
– Говорит: мы здесь живем по местному времени, а не по московскому.
– Как это понимать?
– Очень просто. Кошкин решил не только свою власть употребить. Кстати сказать, мне и Саяпину сделали начеты по два оклада, хотя я всего-то тут без году неделю работаю, а Григорий Петрович и того меньше. Но Кошкину начета показалось маловато. Вот он и призвал прокуратуру на помощь. Потому я и решил, что вы по мою душу приехали.
– Нет-нет, - поторопился Чикуров отмежеваться от тех администраторов, которым так не хотелось расставаться с престижными, привычными и удобными для них методами руководства. Чикурову хотелось посочувствовать сидевшему перед ним человеку и даже пообещать свое содействие, но он решил воздержаться: ведь он выслушал только одну сторону, а она может быть пристрастна, необъективна, а, во-вторых, ни Вострякова, ни тем более Саяпина он не знал, а поддаваться первым эмоциям - не в его привычке.
На просьбу Чикурова помочь с жильем директор совхоза сказал:
– Гостиницы у нас, увы, пока нет. Могу предложить свои холостяцкие апартаменты.
Чикуров заколебался: страсть как не любил останавливаться на квартире у родственников или друзей, а тем паче у незнакомых да еще конфликтующих.
– Но предупреждаю, - продолжал Востряков, - обстановки никакой. Не успел обзавестись, да и дома я лишь ночую. Согласны?
– Идет, - кивнул следователь, понимая, что выбирать не приходится.
Юрий Васильевич засобирался домой.
– Прихватим еще одного моего постояльца, - сказал он.
Постояльцем оказался Григорий Петрович Саяпин.
Жил Востряков совсем рядом, в обыкновенной деревянной избе, разделенной на три комнаты. В той, что отвели Чикурову, действительно были лишь раскладушка и стул. А на стене висело старое ружьишко. Как выяснилось, саяпинское.
– Как бы мне связаться с участковым инспектором?
– спросил следователь у хозяина.
Тот выглянул в окно.
– Темно у лейтенанта, - сообщил он.
– Вообще его уже второй день не видно, наверное, уехал по своим делам.
– А звать как?
– поинтересовался Чикуров.
– Яков Гордеевич Черемных. Кстати, такой же холостяк, как и я. Квартирует в пристройке к зданию дирекции. А вот Григорий Петрович, директор взглянул на Саяпина и тепло улыбнулся, - страдает за идею. Ведь в отличие от нас у него есть и жена, и дети, и внуки даже, а он махнул сюда.
– Ничего, построим жилье, рассосется очередь, и я привезу сюда все семейство. Уверен - не пожалеют.