Черная вдова
Шрифт:
– Дорогая Павлина сказала верно, - сказала старушка.
– Мы там, в Канаде, не забываем о родине! О, вы представить себе не можете, сколько народу каждый год приезжает в Виннипег на фестиваль украинского искусства в день рождения Тараса Шевченко! Стихи его читают!
– Она вздохнула.
– Увы, к сожалению, чаще в переводе на английский. А вот песни поем на родном, украинском!
И посетовала, что ее поколение еще помнит и чтит национальные традиции, а вот молодежь...
– Наши, думаешь, лучше?
– показала на девчат и парней за столом бабка Явдоха.
–
– Столько знает песен!
– А почему она не приехала?
– поинтересовалась гостья.
– Старик у ней хворает. Спина, плечи... Согнуться-разогнуться не может.
– Надо было написать мне в Канаду, я бы помогла ему. Подруга моей старшей дочери работает по контракту в Китае. Ее отец тоже страдает воспалением суставов, так она прислала ему жилет. Теплый и в то же время лечит. Понимаете, в жилет этот вшита целебная трава, действует через кожу.
– Ишь, до чего додумались, - покачала головой бабка Явдоха.
– Ну что ж, уважь, милая... Ну а насчет того, что нет Анны - ладно, не беда. Мы Орысю попросим спеть. Хорошо девка спивае.
– А ты только что ругала молодежь, - улыбнулся Гринь Петрович.
Он встал и сказал тост за молодое поколение Сторожуков, пожелав им быть всегда и везде первыми, присовокупив, естественно, и внуков тети Михайлины.
Старушка расчувствовалась, принесла фотографии. У нее было семь внуков.
– А это моя любимица, Мэри, Машенька, - она с любовью погладила рукой снимок загорелой девчонки в костюме для тенниса.
Фотографии стали переходить из рук в руки.
Здравицы следовали одна за другой. Глядя на гостей, Ганна Николаевна радовалась: уплетали ее стряпню за обе щеки вопреки всяким там заокеанским умникам, вроде этого Шелтона.
Лев Владимирович тоже ел и нахваливал, уверяя Орысю, что такой вкусной, истинно украинской кухни нигде не пробовал, хотя ему приходилось бывать в самых лучших ресторанах в различных городах страны, в том числе и в Киеве. Услышав, что Орыся хорошо поет, он шепнул ей:
– Это уж слишком.
– Что слишком?
– не поняла Орыся.
– Понимаете, когда я увидел вас, просто не поверил: такой цветок! И где? В провинции!
– Он отстранился, чуть прикрыл темные глаза, потом снова приблизился.
– Изыск! Какой элегант! И оказывается, ко всем вашим совершенствам - еще голос! Жажду услышать.
– Смотрите не разочаруйтесь, - с улыбкой ответила Орыся.
– Небось там, в Москве, в театрах наслушались...
– Сказать честно, даже надоело. "Пиковую даму" в Большом слушал раз двадцать, не меньше. Куда прежде всего бегут иностранцы? В Большой театр!
– А я как-то хотела пойти, но не смогла достать билеты.
– Бог мой, я бы устроил это в пять минут! Для "Интуриста" - не проблема! Куда хотите: самая лучшая гостиница, ресторан "Седьмое небо" на Останкинской башне, Алмазный фонд, Театр на Таганке!..
– Переводчик достал из бумажника свою визитную карточку и торжественно протянул Орысе.
– Ваш покорный слуга!
– Даже не знаю, когда выберусь в Москву, - сказала Орыся, беря визитку.
– По первому звонку - у ваших ног!
– заверил Лев Владимирович и еще тише добавил: - А если вас интересует "Березка", ну, там, что-нибудь такое-этакое, могу помочь с чеками.
– Это как раз меня не интересует, - небрежно ответила Орыся.
И сказала правду.
– Да вы, вероятно, не знаете, что там можно купить то, чего больше нигде не достанешь!
Орыся, вспомнив Сергея, его подарки, загадочно улыбнулась. Льва Владимировича это задело.
– Ну, например, косметику от Диора.
– У меня есть, - спокойно сказала молодая женщина и, чтобы не быть голословной, открыла сумочку и продемонстрировала флакончик духов, губную помаду, набор теней, тушь и пудру этой знаменитой французской фирмы.
У переводчика даже челюсть слегка отвисла: сколько стоил косметический набор Орыси, Лев Владимирович знал.
– Были бы деньги, - усмехнулась она, потом уже серьезно сказала: - А насчет гостиницы я, возможно, обращусь к вам. Поможете?
– Да-да, - закивал работник "Интуриста", приходя в себя.
– Какую пожелаете.
– Где-нибудь в центре. Получше, подороже...
Раньше, когда она задерживалась в столице проездом из Средневолжска, то радовалась койке где-нибудь в "Заре" или "Останкино" за ВДНХ. Но Сергей приучил ее к роскошным номерам, и на другое теперь Орыся не согласилась бы.
– Непременно сделаю!
– уважительно произнес Лев Владимирович.
– И лучше, если вы дадите знать заблаговременно. Я бы вас встретил. В моем распоряжении очень часто бывает авто, когда обслуживаю какого-нибудь бизнесмена или зарубежного общественного деятеля.
– А вот встречать не надо, - решительно отвергла предложение Орыся. Тачка - самое милое дело. Ни от кого не зависишь.
Так называть такси приучил ее тоже Сергей. Это слово, сказанное небрежно, также произвело впечатление на переводчика. Он склонил голову и развел руками: как, мол, будет угодно.
За светской беседой с Львом Владимировичем Орыся не заметила, что тетя Михайлина, показав на нее, негромко спросила Гриня Петровича:
– Она что, артистка?
Сторожук затруднился с ответом. Зато Наталья Шалак с улыбкой сказала:
– Орыся у нас безработная.
Тетя Михайлина изменилась в лице, поохала и незаметно вышла.
Слово "безработная" Орыся услышала, но не знала, что оно относится к ее персоне. Лев Владимирович увлек ее историей о том, как был переводчиком одного отпрыска короля с Востока, приехавшего к нам туристом. Малый замучил его, требуя повести в злачные места: дом свиданий, порнокинотеатры, на худой конец - бары со стриптизом.
– Я ему объясняю, что у нас нет подобных заведений, - рассказывал работник "Интуриста".
– Предлагаю балет на льду, Театр кукол Образцова, Музей Пушкина. Третьяковка закрыта на реконструкцию... А он уперся, малинки хочет. Скандалист, грозится прервать поездку... Представляете мое положение?