Чернее некуда
Шрифт:
Аллейн сказал:
— У меня бы на это терпения не хватило. Только не вставляйте меня в вашу картинку.
Трой уверяла, что эти две фразы художник слышит на улице чаще всего.
— На продажу рисуете? — спросил он.
— Угу, — ответил сержант.
— Я, может, еще вернусь посмотреть, что у вас получается, — сказал Аллейн и покинул сержанта Джекса, за спиной которого так и остались торчать двое любопытствующих молодых людей.
Надвинув шляпу на лоб, Аллейн скорым шагом миновал Каприкорн-Сквер и дошел до Уок. Там он, коротко переговорив с сидевшим в машине Фоксом, пересек улицу и подошел к дому номер один. Мистер Уипплстоун, увидевший Аллейна в окно, впустил его.
— Сэм, — сказал Аллейн, — Чабб действительно пошел в аптеку.
— Рад слышать.
— Однако это, как вы понимаете, не означает, что он не зайдет в свинарник.
— Вы так думаете?
— Если Чабба донимает мигрень, ее вполне могло вызвать напряжение последних сорока восьми часов.
— Да, пожалуй.
— Жена его дома?
— Дома, — ответил мистер Уипплстоун, сразу приобретя сокрушенное выражение.
— Мне нужно с ней поговорить.
— Да? Это… это довольно неудобно.
— Простите, Сэм, но тут, боюсь, ничего не поделаешь.
— Вы собираетесь нажать на нее, чтобы получить сведения о муже?
— Возможно.
— Как это все неприятно.
— Тут вы правы, однако работая в полиции, приходится мириться с такими вещами.
— Я понимаю. И часто удивляюсь, как вам это удается.
— Вот как?
— Да. Временами мне кажется, что вы человек на редкость разборчивый в средствах.
— Жаль, что приходится вас разочаровывать.
— А мне жаль, что я завел этот бестактный разговор.
— Сэм, — мягко сказал Аллейн, — одно из отличий полицейской службы от всякой иной, включая и «возвышенное служение», состоит в том, что мы сами стираем грязное белье, вместо того, чтобы сбывать его во вторые и третьи руки.
Мистер Уипплстоун порозовел.
— Я это заслужил, — сказал он.
— Нет, не заслужили. Это была напыщенная и неуместная тирада.
Люси Локетт, омывавшаяся с тщательностью педантичного доктора, произнесла одно из своих двусмысленных замечаний и запрыгнула Аллейну на колени.
— Ну-ну, милочка, — сказал он, почесывая ее за ухом, — порядочной девушке такое поведение не к лицу.
— Вы даже не понимаете, — произнес мистер Уипплстоун, — какую честь она вам оказала. Вы единственный, кто ее удостоился.
Аллейн передал ему кошку и встал.
— Так или иначе, — сказал он, — а нужно с этим разделаться. Она наверху, не знаете?
— По-моему, наверху.
— Надеюсь, это не займет много времени.
— Если я… если я смогу чем-то помочь…
— Я дам вам знать, — сказал Аллейн.
Он поднялся наверх и стукнул в дверь. Открыв ее и увидев Аллейна, миссис Чабб повела себя в точности так же, как при его прошлом визите. Она замерла, прижав пальцы к губам. Когда он попросил разрешения войти, она отступила в сторону, испуганно и неохотно. Войдя, он снова первым делом увидел на стене большую фотографию румяной девушки. Даже медальона, как и в прошлый раз, на месте не было. Возможно, Чабб носит его на шее, подумал Аллейн.
— Миссис Чабб, — сказал он, — я не задержу вас надолго и надеюсь, то, что я скажу, не очень вас напугает. Пожалуйста, присядьте.
Как и в прошлый раз, она почти упала в кресло, не сводя с Аллейна взгляда. Он взял стул, сел и наклонился к ней.
— С нашей вчерашней встречи, — сказал он, — мы очень многое узнали об ужасном происшествии в посольстве и о людях, так или иначе к нему причастных. Я хочу рассказать вам о роли вашего мужа в этих событиях — какой она мне представляется.
Она пошевелила губами, словно собираясь сказать: «Он не имеет никакого…», — но так ничего и не сказала.
— От вас мне требуется только одно — чтобы вы выслушали меня, а затем сказали, прав ли я, или прав лишь отчасти, или целиком и полностью заблуждаюсь. Заставить вас говорить я не могу, но очень рассчитываю на то, что вы сами мне все скажете.
С минуту помолчав, он продолжил:
— Итак. Дело обстоит следующим образом. Я считаю, что ваш муж, входящий в кружок людей, о которых мы с вами вчера говорили, согласился принять участие в задуманном ими покушении на президента Нгомбваны. Думаю, его согласие обусловила питаемая им ненависть к чернокожим вообще и к нгомбванцам в особенности, — Аллейн на миг перевел взгляд на улыбающуюся с фотографии девушку. — Изначально эту ненависть породила случившаяся с вами трагедия, а за последние пять лет она лишь стала острее и глубже.
План покушения был составлен, когда выяснилось, что ваш муж будет одним из лакеев, прислуживающих в шатре. От своих нанимателей он получил детальное описание обязанностей, которые ему предстояло выполнять. Еще более подробную информацию эти люди получили от их агента в посольстве. На этой информации и основывались полученные Чаббом указания. Он когда-то служил в частях командос, что делало его тем более подходящим для выполнения полученного им задания. А задание это сводилось в следующему: после того, как в парке и в шатре погаснет свет, а в доме раздастся выстрел, Чабб должен был разоружить и вывести из строя копьеносца, стоявшего за спиной Президента, вскочить на стул и оказавшимся в его руках копьем убить Президента.
Миссис Чабб мерно качала головой из стороны в сторону, бессмысленно поводя туда-сюда руками.
— Нет? — спросил Аллейн. — Я ошибаюсь? Вы ничего об этом не знали? Ни до, ни после? Но вы ведь знали, что у них возник какой-то замысел, не правда ли? И вы испугались? И потом, когда все уже случилось, вы знали — что-то пошло не так, как было задумано? Верно?
Она прошептала:
— Он не… Он этого не сделал.
— Нет. Ему повезло. Он был… то, что должно было случиться с охранником, случилось с ним самим. Второй лакей попросту вывел его из строя. И то, что произошло после этого, с Чаббом никак не связано.