Черневог

Черри Кэролайн Дженис

«Кто ты, как зовут тебя?» — спросил он в очередной раз. — «Ты всего лишь наш банник или ты что-то еще?"

Существо вновь усмехнулось, обнажив острые, как у крыс, зубы, и растопырив во все стороны пальцы.

На золотого цвета листке отчетливо выделялась капля крови… единственная капля, свежая и зловеще подрагивающая…

Возможно, что это все еще продолжался его сон. Только теперь он ехал верхом через лес, деревья смыкались за ним, а на своем лице он ощущал прикосновения светлой лошадиной гривы. Вокруг было сумрачно, страшно, все было покрыто падающими желтыми листьями.

Он не имел никакого понятия о том, куда лошадь уносила его, кто гнался за ним и где была надежда на спасенье. Его лишь не оставляло чувство, что он должен покинуть это место до окончательного наступления темноты.

Листья продолжали падать, солнце клонилось к закату, оставляя на небе причудливую игру тени и света.

Деревья тянули свои ветки, колючки извивались с грациозностью ленивых змей. Листья покачивались так медленно, что глаз не мог заметить их движений.

Одна единственная капелька все еще висела на колючке, словно нанизанная на нее…

В конце концов и она упала.

Вот собралась еще одна. И следовало бы подумать, если бы только возникло такое желание, что она может задержаться в таком положении чуть дольше, прежде чем свалится вниз.

И этот маленький знак должен был бы ясно показать, что никакого сна больше не было и в помине.

11

Петр повесил над огнем котелок, чтобы вскипятить воду: Саша попросил его приготовить чай, как только они проснулись поздно утром. Петр был очень озадачен такой просьбой. Как можно было думать про какой-то чай, когда невыносимо выдерживать любое промедление при таком, будь оно проклято, соседстве, учитывая, что водяной так или иначе покинул свою нору, а на реке им не удалось обнаружить никаких признаков Ивешки…

Но не смотря на подобные мысли, он и сам, как убитый, спал прошлой ночью, подозревая, что это не обошлось без чьего-то постороннего вмешательства. А тем временем Саша, жаловавшийся на беспокойные сны, теперь с явным ожесточением что-то записывал в свою книгу. Но Петр понимал, что иметь дело с колдунами можно было только набравшись терпения, и если малый, с бешеной скоростью заносящий в книгу расползающиеся каракули, хотел попить чаю, то этот чай Саша обязательно получит. Ведь это было, пожалуй, единственным делом, которое мог сделать человек, у которого не было иного выбора, как сидеть и ждать.

Итак, Петр отложил все вопросы, одолевавшие его этим туманным утром. Он приготовил затребованный чай и поставил чашку у сашиных ног, добавив к этому немного отварной крупы, смешанной с медом, которую он пристроил ему на колено.

Тот, не отрываясь от книги, потянулся за ней и отправил почти всю в рот, запивая из чашки, взяв ее левой рукой, которой только что придерживал чернильницу. Слава Богу, что он все-таки не перепутал их местами. Страницы книги он придерживал локтем, а перо испытывало такие нагрузки, к каким явно не привыкло даже находясь в хвосте у гуся. Саша спешил так как только мог, и обычному человеку оставалось при этом только надеяться, что сидящий перед ним колдун пришел к каким-то очень полезным выводам.

Петр, закончив свой завтрак, поинтересовался, понадобится ли им

еще костер или нет. И когда Саша ответил, что скорее всего нет, Петр залил угли речной водой, а затем упаковал как мог их вещи, разумеется кроме книги и чернильницы.

При этом он не переставал думать о происходящем и пришел к выводу, что Ивешка была далеко не так глупа. Он был согласен с Сашей, что она, по крайней мере, знает, что делает. Если только она не устала от постоянных мыслей о своем перерождении… которое, черт возьми, можно было бы сравнить с вновь ожившим ивовым деревом…

Это обстоятельство очень сильно обеспокоило и его самого, когда прошлой ночью он вглядывался в ту самую полоску на берегу реки, где росла та злополучная ива, раскачивая на ветру свисающими ветками. Он не мог понять, какое значение имел тот факт, что явно мертвое дерево вдруг стало возвращаться к жизни, и какая могла быть неясная связь между этим событием и исчезновением Ивешки, кроме того ранее известного ему факта, что дерево умирало, сбрасывая в воду свои листья, по мере того как Ивешка возвращалась к жизни. И это дерево выглядело абсолютно мертвым в течение всех трех лет, когда он проплывал по реке, занимаясь посадками леса в верховьях.

Ивешка очень заботилась о лесах. Она со всем пылом обращала свои чары, околдовывая молодые саженцы, чтобы ускорить их рост. О каждом деревце она говорила как об отдельной личности. Как бы ни было, но вполне возможно, что та старая ива не дала умереть ее совести, когда погиб этот лес, и таким образом в этот лес вновь вернулась жизнь, как только она вернулась и к Ивешке. Разве она, обладая всем искусством чародейства, не смогла заметить такого любопытного факта?

Или заметила, но посчитала это чем-то обыденным и недостойным внимания?

Господи, да он даже представить себе не мог, что она могла оказываться именно здесь во время своих побегов в лес.

Действительно, он не видел причин.

Наконец Саша закрыл свою книгу.

— Ну так что, мы можем отправляться? — спросил его Петр.

— Да, мы отправляемся. — Саша уложил и книгу и чернильницу. — Ты поедешь верхом, теперь твоя очередь.

— И что же мы собираемся делать?

— Мы идем прямо туда и выясняем, что там произошло, — ответил Саша.

— Приятно слышать наконец хоть что-то, имеющее смысл. Идем, Малыш. — Он вскочил на Волка, вслед за опередившим его Малышом, которому при этом пришлось исчезнуть оттуда. Затем, когда Волк неуверенной иноходью двинулся было по направлению к Саше, Петр надел свою шапку, наклонился и подхватил Сашину поклажу. — Нам что-то стало известно? Мы узнали что-то новое после столь долгих занятий чтением и письмом?

Надежда была только на это.

Саша же разбил эти надежды лишь одним беспокойным движением головы.

— У меня лишь возникло подозрение, что кто-то очень хотел заманить нас именно сюда. И, пожалуйста, не спрашивай меня, кто именно.

— Но я все равно спрошу. Или это то самое имя, которое мы не произносим вслух?

— Я не знаю, — сказал Саша и вновь покачал головой, заставляя Волка идти без повода.

— Хорошо, тогда что же еще?

— Я больше ничего не знаю.

— Саша…