Черневог
Шрифт:
Так они шли, попеременно садясь на лошадь и изредка останавливаясь для короткого отдыха: только чтобы плеснуть на лицо воды, да смыть пыль и грязь в случайном ручье. От быстрой ходьбы одежда, недавно вымокшая под дождем, перепрела, от мокрых сапог на ногах появились волдыри, а день превратился в сплошную перепутанную ленту из покрытых зеленой листвой холмов и полян, заросших папоротниками.
Но перемены, произошедшие в лесу, радовали сердце. Петр был уверен, что это была работа леших: ни одной упавшей ветки не попалось на их пути, все кругом было так
— Здесь чувствуешь себя в безопасности, пробормотал Петр, ощущая как сон подступает к нему и кружит голову. — Слава Богу, что здесь такое здоровое место.
— Завтра ты поедешь верхом, — сказал Саша.
— Пешком я иду быстрее тебя.
На это Саша уже ничего не ответил. А у Петра мелькнула очередная мысль, что может быть, он имеет лишь только ощущение быстрой ходьбы, и одному Богу известно, какие усилия прикладывал для этого Саша…
— И кроме того, — исправился он, — ты не можешь думать, когда идешь пешком, потому что должен отвлекать внимание на собственные ноги. А мои мысли все равно ничем не помогут нам, в отличие от твоих.
По-прежнему не последовало никакого ответа. Затем Саша все-таки бросил кротко:
— Я все время пытаюсь, Петр.
— Я знаю, что ты все время пытаешься исправить наше положение. Разве я сказал, что нет?
— Когда я был маленький, — продолжил Саша со вздохом, — и всякий раз, когда я обжигал или ушибал палец, я хотел немедленно остановить боль, и это мне всегда удавалось. Но в то же время это пугало меня, поэтому я вновь хотел ощутить боль, а затем вновь хотел остановить ее. Вот точно такие же ощущения сейчас временами охватывают меня.
Петр некоторое время раздумывал над его словами, а затем сказал:
— Я могу это понять.
— Можешь?
— Да. Ведь на самом деле никто никогда не знает, чего на самом деле он хочет. У каждого есть свои сомненья, вот в чем и заключается все дело, не так ли?
— Я думаю, что это именно так.
— Ты должен был бы сбросить своего дядю-скрягу на корм лошадям. Я думаю, ты и сам это прекрасно знаешь.
— Я очень боялся сделать это.
— Да, ты слишком церемонился с ними.
— Вот это самое я и имел в виду! Я совсем другой человек, в отличие от тебя. Я не такой, как ты.
— Ну и слава Богу. Что же тебе хочется? Тебе не хватает толпы бояр, которые гонятся за тобой, намереваясь повесить?
— Я не такой смелый, как ты. И это проявляется во многом.
— Господи, да что же все это значит?… И все из-за того, что я сказал, что хожу пешком быстрее тебя?
— Ты привык рисковать, и риск не пугает тебя.
Петр тут же представил себе перила балкона, расположенное на самом верху окно Ирины, заледенелое крыльцо и огромную сосульку.
— Они боялись меня, будто во мне сидел черт, готовый броситься на них! Я всегда был лишь игроком, и я знал, как уловить нужный
— Но ведь ты делал все это. Ты всегда знал, что делал.
— Я рассчитывал.
— У меня же не хватило бы духу на такое.
— Ты — колдун. Тебе не следует делать это.
— Нет, я тоже могу плутовать.
— Это смешно. Настоящий плут был Федор Мисаров, а ты даже не сбросил его в кормушку для лошадей.
— Потому что я боялся его.
— Нет, не поэтому. — Петр приподнял голову и взглянул на Сашу, который лежал на спине, а на его груди спал Малыш. — Ты боялся самого себя, приятель. Ты боялся, что когда ты будешь загружать его на корм лошадям, вместо кормушки там могло оказаться что-то другое.
— Наверное, ты прав, — со вздохом произнес Саша.
— Всегда лучше сделать хоть что-то, верно? Но с другой стороны, ты ничего и не испортишь, если ничего не сделаешь.
— Именно это я и имел в виду, Петр. А вдруг кто-нибудь заставит меня своим желанием свершить ошибку?
Петр чуть наклонился вперед, опираясь на локоть.
— Может быть, когда ты ничего не делаешь, ты тоже совершаешь подобную ошибку? Ты никогда не задумывался над этим?
Саша повернул голову и посмотрел на Петра.
— Если бы ты был колдуном, то я должен сказать, ты был бы одним из лучших.
— Господи, но я не колдун и никогда им не буду. — Эта мысль явно испугала его. — Нет, нет, только не я.
— А все-таки, чтобы ты тогда сделал?
— Я бы пожелал ему смерти! Я бы пожелал, чтобы лес оставался невредимым, а Ивешка вернулась бы домой. Это прежде всего.
Саша слушал, почесывая голову Малыша.
— И как бы тебе это удалось?
— Что ты имеешь в виду под этим «как»?
— Так ведь это самое главное. Как мы хотим все это осуществить?
— Я думаю, что ты мне это и скажешь.
— Но я спрашиваю тебя. Я говорю это вполне серьезно, Петр. У тебя хорошая голова, чтобы посылать правильные желания. Ты стараешься думать о многом, так подумай еще и о том, о чем он не догадывается. Тебе это всегда удавалось.
Это был очень трудный вопрос. Петр улегся на спину и уставился в нависшие над ним темные ветки.
— Я бы пожелал… я бы пожелал чтобы Ивешка принимала всегда верные решения. Это для начала.
— Не плохо, но слишком широко. Успеха можно добиться на чем-то конкретном.
— Ну и что дальше?
— Так это я тебя спрашиваю. Ты очень хорош для оценки ситуации, потому что многое знаешь.
— Да, хозяев трактиров, кредиторов…
— Да разве колдуны намного умнее их? Ну так что же ты пожелаешь еще?
— Я хочу, чтобы Ивешка была в безопасности! Разве ты не можешь сам пожелать этого без всяких увиливаний?
— Быть в безопасности — это значит…
Всякий, кто имеет дело с колдунами, должен знать эти простые истины.
— Боже мой, — вздохнул Петр и закрыл глаза руками. — Ради Бога, давай лучше немного поспим. — Он задумался еще на какое-то время, и навязчивая мысль не отпускала его.