Черника на снегу
Шрифт:
Мысли путались. Ее сильно тошнило. Еще немного, и ее вывернет наизнанку. Господи, только бы пережить весь этот кошмар, весь этот ад!
19
16 декабря 20.. г.
Рита
Рита проводила маму с Фабиолой на вокзал.
– Поезжайте: погуляете по Питеру, покушаете знаменитых питерских пирожных и печений, накупите ломоносовского фарфора, побродите по музеям, не забудьте про музей шоколада, навестите
Это Марк решил отправить Ритину маму с их дочкой подальше от дома, в Питер, чтобы не рисковать, не выставлять их мишенью для сумасшедшей Татьяны Захаровой.
– Пока не найдем ее, надо быть предельно осторожными, – твердил Марк, буквально не находя себе места из-за дела об убийстве Миши Семенова. К тому же он работал и в другом направлении – искал убийц супругов Гарашиных.
– Расскажи, расскажи мне все, что ты знаешь об этих убийствах, и я тоже займусь этим делом, – сказала Рита Марку. – Как ты понимаешь, мне сейчас не до моих картин. Я вся на нервах, к тому же я ощущаю в душе прилив сил, пусть и не совсем здоровых. Марк, пожалуйста, не пренебрегай моей помощью и советами! Ты же знаешь, как мне иногда везет со свидетелями, как я умею их разговорить.
– Рита, у меня голова идет кругом: убийства сложные, они были совершены разными людьми, и очень странные улики… Словом, здесь надо работать, работать и работать!
– А я что говорю? Я и предлагаю тебе помощь в твоей работе! И вообще, Марк, сколько раз мы с тобой уже говорили на эту тему. Почему ты не доверяешь мне? Почему ты считаешь, что я способна только мешать тебе?
Этот разговор происходил за завтраком, Марк ушел в прокуратуру один, но уже в одиннадцать Рита вошла в его кабинет с твердой решимостью – принять участие в расследовании убийств супругов Гарашиных.
– Рита, немедленно выйди! – зашипел на нее взвинченный до предела Марк. Он сидел за столом, заваленным исписанными листами бумаги и растрепанными блокнотами, осознавая, что за несколько дней работы они с Левой не продвинулись ни на один шаг к раскрытию убийств.
– Во-первых, я не выйду, а во-вторых, прекрати на меня шипеть! Лучше успокойся, возьми себя в руки и давай выкладывай все по порядку. И, конечно, твои версии…
– Рита, да это гиблое дело! Два висяка. Очень сложные, запутанные случаи. Тебе-то все это зачем?
– Чтобы заняться чем-нибудь и постараться не думать о том, что меня в любую минуту могут убить, причем просто так, только лишь за то, чтобы причинить боль тебе. За то, что ты посоветовал своему другу расстаться с глухонемой девушкой.
– Тогда сиди дома и никому не открывай дверь, а не расхаживай по городу с умным видом, словно ты на самом деле способна распутать эти два убийства!
– Марк, да что с тобой? Ты никогда прежде не позволял себе так разговаривать со мной! – На глазах у Риты выступили слезы.
– Рита, дорогая, извини… Я и сам не знаю, что со мной происходит. Я не знаю, за что мне браться – искать ли Захарову или же заниматься убийством Гарашина.
– Гарашиных, –
– Хорошо. Слушай. Итак! Начну с самого начала. Сначала в милицию позвонила соседка Гарашиных и сообщила о том, что она обнаружила в квартире Гарашиных труп Александры Гарашиной, молодой еще женщины, двадцати пяти лет, замужней, домохозяйки. Экспертиза показала, что она была отравлена чаем с шиповником, куда добавили атропин. Отпечатки пальцев на термосе с чаем принадлежат ее мужу, Юрию Гарашину, и самой Александре. Что же касается других отпечатков в квартире – на посуде, мебели, дверных ручках и прочих предметах в квартире, – то их довольно много, и принадлежат они соседке, Алле Спиридоновой, Юрию Гарашину, а также мужу ее матери, Вениамину Зимину, в свое время возлюбленному Саши!
– Вот это история! Можно себе только представить, что испытала эта девушка, когда ее парень женился на ее матери. Марк, чего только не случается в жизни!
– Мне Локотков рассказывал, что случилось с этой женщиной, ее матерью, Валентиной Суровцевой, когда она узнала о смерти Александры. Он говорит, что она так кричала, так кричала… Говорила, что это она во всем виновата, что она сломала дочери жизнь…
– А этот… Вениамин? Когда он в последний раз видел Александру?
– Он с самого начала начал лгать. Сказал, что не помнит, когда ее видел, что вообще как бы не встречался с ней, поскольку его жена, Суровцева, продолжала все эти годы ревновать его к своей дочери…
– И что?
– Да то, что лгал он с самого начала. Мы проверили. Они встречались и перезванивались. В ее сумочке нашли его визитку, а в ее сумке – простыню, правда, очень странную.
– Марк, какую еще простыню?! Ничего не понимаю!
– Ты не понимаешь потому, что не изменяешь мне и не таскаешься со своей постелью по чужим квартирам, по любовникам…
– А… Поняла. И что же в этой простыне странного?
– Смотри сама.
Марк подошел к сейфу, открыл его, достал прозрачный пакет и извлек из него простынку, не очень-то чистую на вид.
– Марк, ты был дома у Гарашиных? – Рита внимательно рассматривала простыню.
– Был. Я уже понял твой вопрос. В доме у них все очень аккуратно и чисто, Гарашина была отменной хозяйкой. Я и шкафы открывал – там все простынки белейшие, чистейшие, стопкой сложены на полке… Но почему у нее в сумке оказалась эта простыня – ума не приложу. Как можно вообще носить на свидания такую простыню?!
С этими словами Марк развернул далеко не белую, а какую-то серовато-кремовую простыню (в бурых застиранных пятнах), в центре которой оказалась огромная аккуратная заплата.
– Марк, я ничего не понимаю. Эта заплата, жуткие пятна… Похоже за застиранную кровь! Я не понимаю, как можно такую простыню брать с собой на свидания? – повторила она слова мужа, почти слово в слово.
– Вот об этом-то я и хотел тебя расспросить. Рита, постарайся абстрагироваться и представить себе, что это ты – замужняя женщина, домохозяйка, и у тебя есть любовник, с которым ты встречаешься, скорее всего, на чужой квартире…
– Откуда ты знаешь, где она встречалась со своим любовником и кто ее любовник?