Чернила для мыслей, ром для души или "Дневник писателя"
Шрифт:
– Какую из прочитанных книг в то время, ты мог бы выделить?
– Задала она вопрос.
– Очень сложный вопрос. Будучи чуть постарше, я больше всего увлекался Ремарком, Буковски, Сэлинджером, Палаником, Пелевином, Булгаковым. Ничего особенного, то, что читают все подростки.
– Пытаясь что-то выделить из тонны прочитанной литературы, ответил я.
– Думаешь подростки до сих пор читают? Как ты относишься к подрастающему поколению?
– Продолжила она.
– Исходя из последних наблюдений, я был впечатлен тем, насколько они быстрее взрослеют, чем даже наше поколение.
– Не особо вдаваясь в философские рассуждения ответил я.
– По твоему творчеству можно сказать, что ты довольно либеральных взглядов. Никогда не думал о том, что такая позиция воспитывает в людях эгоизм?
– Задала она следующий вопрос.
– Без сомнений, это так и есть. Когда тебе отовсюду говорят, что ты личность, что одинаковых людей не бывает, ты начинаешь верить в это, чувствовать себя особенным. Появляется ощущение вседозволенности и тогда либерализм забивает гол в свои ворота, так как его послушники забывают про один из его главных принципов. Твои права и свободы, заканчиваются там, где начинаются права другого человека.
– Заметил я.
– Как ты считаешь, почему ты начал писать? Тоже почувствовал себя особенным? Как ты пришел к этому?
– Задала она мой нелюбимый вопрос.
– Я не смогу объяснить это так просто. Однажды мне просто хотелось выплеснуть свои мысли. Я просто сел и сделал это. Затем прочел то, что получилось, скомкал и выбросил. Но сам процесс мне понравился. Так все и началось. В один момент мне действительно казалось, что я уникальный и мои книги должны прочесть люди, так я донесу им свои неповторимые мысли. Но это быстро прошло, когда, выложив свои первые работы в интернет, я словил первую оплеуху критики. Единственное, с чем я могу себя поздравить, так это с тем, что я не расплакался и не бросил писать, а стал усердно работать и совершенствоваться. Вот и все.
– Стараясь не углубляться в свои переживания, ответил я.
– Не считаешь ли ты, что бедность стимулировала тебя?
– Спросила Настя.
– Конечно. Как бы там ни было, я не писал ради денег, но в глубине души, мне хотелось, чтобы я смог заработать на этом и вырваться из того замкнутого круга, в котором живут многие люди.
– Не стесняясь этого, ответил я.
– Кого из других более-менее современных авторов ты бы мог выделить?
– Настя сидела, закинув ногу на ногу и выглядела крайне мило, то и дело прикусывая колпачок от своей ручки.
– Пожалуй, Карлоса Кастанеду. Сейчас я не являюсь фанатом его книг, но в свое время перечитал его полностью. Тогда, правда, меня сильно впечатлило, и я даже попал под влияние его учений. Ходил как дурак, какое-то время, пытался практиковать осознанные сновидения, сталкинг, сдвинуть свою точку сборки, стереть личную историю, даже травку попробовал. Но быстро забросил это дело, столкнувшись с непониманием окружающих меня близких людей. Сейчас с иронией вспоминаю то время. Все же, предполагаю, эти вещи стоит практиковать совершенно отчаявшимся людям, которым сложно
– Усмехнувшись ответил я.
Я ожидал немного другого от этого интервью. Складывалось ощущение, что Настя не особо к нему готовилась, а сейчас витала в облаках, так как выглядела совершенно непрофессионально и несосредоточенно. Она скорее пыталась меня соблазнить, то и дело улыбаясь, стреляя глазами и облизывая губы, чем вовлечь меня в интересный диалог. Стало как-то даже обидно.
– Твои первые книги были фурором в свое время. Тогда только начинался кризис, война на востоке, несправедливые реформы. И ты писал об этом. Что же случилось потом? По мнению многих - те книги были действительно с характером, высказывали мнение народа.
– Внезапно посмотрев мне в глаза, спросила Настя.
– Что ж, я не стану скрывать. Мне стало страшно. Единого мнения быть не может, одним я нравился, другие же хотели вздернуть меня на дыбы. Да еще и с властью связываться не хотелось, учитывая то, как тогда обошлись со многими несогласными. Я не хотел в тюрьму.
– Сознался я.
– Редко кто в таком признается. Многие говорят, что просто нашли себя в других жанрах. Ждать ли нам когда-то возвращения того самого народного любимца?
– Не отрывая от меня взгляд, продолжила давить журналистка.
– Того уже никогда не будет. И я уже не так глуп и молод и время немного другое.
– Отвечая на её взгляд, произнес я.
– Неужели ты считаешь, что сейчас стало лучше, чем было тогда? Возможно просто ты больше не голодный и не бедный? Тебя больше не волнует вся эта мелочная жизнь окружающих?
– Каждый вопрос все лучше предыдущего.
– Стало хуже, чем было тогда. И я не говорил, что не вернусь к тому, что делал раньше. Просто теперь, я буду делать это по-другому. Сейчас мне уже не страшно.
– Вспоминая утреннюю новость Антона, ответил я.
– Что же заставило тебя передумать?
– Впервые с интересом спросила она.
– Не так давно в моей жизни произошло много событий, что сильно повлияли на мое мышление и заставили переосмыслить многое в своей жизни.
– Заметив её улыбку, завуалированно сказал я.
– Это как-то связано с наркотиками и отсутствием пальца на твоей руке?
– Продолжая улыбаться, спросила наглая журналистка.
– Отчасти. К счастью, это был довольно короткий период моей биографии и с ним покончено.
– Отрезал я.
Дальше был еще целый ворох не очень захватывающих вопросов. Под конец, я действительно пожалел о своем решении все же дать ей согласие на интервью.
– Надеюсь, мы наконец закончили?
– Устало спросил я.
– Да, этого будет достаточно. Немного красок на редактуре и это будет взрыв.
– Уверенно сказала она.
– Каких еще красок?
– Подозрительно спросил я.
– Правильный заголовок, немного украсить твои ответы и все вокруг будут ждать, пока их любимец, вырвавшийся из грязи в князи - снова будет трясти кулаком у носа зажравшихся олигархов и депутатов.
– Рассмеялась она.