Чернила для мыслей, ром для души или "Дневник писателя"
Шрифт:
Просидев с отсутствующим видом некоторое время, я решил как-то отвлечься и продолжил свою священную войну с гнилой формой феминизма, к которым недавно присоединились еще и неадекватные бодипозитивщицы. Еще один тип женщин, которые интерпретировали движение, призванное поддержать неполноценных людей или калек, как отличную возможность не следить за собой. Осталось еще поругаться с веганшами и лесбиянками, для полного набора. Хотя, иногда складывалось впечатление, что все это возникало одно за другим в женских головах.
Задумавшись над тем, не перегибаю ли я палку, я все удивлялся их призывам и лозунгам.
Я отвлекся от этих мыслей, вспомнив, что у меня на сегодня было еще одно дело. Мне предложили провести что-то вроде лекции, рассказать про творчество, ответить на вопросы студентов в одном университете. Посчитав это не такой уж плохой идеей, я согласился, но совершенно забыл об этом.
Пришлось сильно поспешить, чтобы не сильно опоздать на это мероприятие. Перед входом в аудиторию я попытался привести себя в порядок, посмотрев в зеркало. Видок немного помятый после вчерашнего, да и голова побаливает, но вроде бы все в пределах нормы.
Войдя в лекционный амфитеатр, я окинул его взглядом и довольно сильно удивился. Он был забит под завязку. Молодые лица студентов и довольно много преподавателей этого университета, замолкнув, с интересом уставились на меня. Что ж, такой аншлаг немного выбил меня из колеи. Я и сходки то со своими фанатами почти никогда не устраивал и опыта публичных выступлений у меня было мало. Одно дело играть на камеру, совсем другое перед такой толпой.
Поначалу немного растерявшись, я забыл, с чего хотел начать свое повествование и начал импровизировать. По плану мне стоило представиться, быстренько рассказать основные моменты и перескочить на ответы на вопросы, так как вдаваться в какие-то подробности написания книг или раскрывать секреты успеха я бы не смог, потому-как и сам то их толком не знал. У меня просто был свой путь за плечами. И рассказывать его в детальных подробностях было бы глупо.
К счастью, мне быстро удалось взять себя в руки и вернуть самообладание. Все пошло на лад и мне даже начинало нравиться. Видимо, рассказывал я складно, так как аудитория меня молча слушала. Закончив, я попросил задавать вопросы и тут же поднялась суматоха. Как оказалось - я был интересен публике и, вероятно, зря редко давал возможность с собой пообщаться.
Один за другим следовали совершенно неожиданные вопросы. Их интересовало все, от моего распорядка дня до мыслей, которые посещают меня в душе. Стараясь отвечать быстро и честно, чтобы не обидеть никого и успеть за оставшееся время, мой взгляд бегал по аудитории и внезапно зацепился за знакомое лицо. По коже пробежал холодок и на секунду я перестал слышать, что происходит вокруг, уставившись на злобный взгляд Бориса, словно впившийся в мою душу.
Аудитория, кажется, почувствовала мои эмоции и тоже на секунду притихла. Тут же переведя взгляд на следующего студента с поднятой рукой, я продолжил работать со слушателями, постаравшись откинуть мысли о надвигающейся беде.
Под конец я довольно сильно устал. Подобное выступление перед публикой довольно сильно выматывает. Но в целом я был доволен собой, все прошло просто отлично. Сказав заключительные слова, я поклонился и услышал над своей головой хлопки. Подняв взгляд, я увидел Бориса, одиноко вставшего со своего места и усердно хлопающего в ладоши. Публика быстро подхватила его начинание и обдала меня овациями.
Что ж, это должно было быть приятно, но, понемногу отходя от ража выступления, я все больше уходил в себя. Отвратительное чувство опасности просто кричало мне - "БЕГИ". Понимая, что это бесполезно, я просто вышел на улицу, подкурил сигарету и молча ждал, пока Борис подойдет ко мне.
– Прогуляемся по этому чудесному парку?
– Раздалось за спиной.
– Почему бы и нет, он и вправду красив.
– Согласился я, окидывая взглядом великолепное место, напротив которого располагался этот университет.
– Вы меня удивляете в последнее время, дружище, взялись за ум, творите великие дела. Наслышан о фонде по борьбе с наркотической зависимостью и полон слухов о Вашем будущем великом творении.
– Произнес Борис.
– Удивлен, что вы знаете. Я не особо разглашал информацию о своей новой книге и о чем она будет.
– На самом деле не особо удивившись, произнес я, понемногу привыкая к подобным его выпадам.
– Помилуйте, в наш век, все, что вы только начали вводить на клавиатуре своего ноутбука - уже может попасть в чужие руки. Неужели Вы об этом не слышали?
– Хмыкнул он.
– Наслышан, но не думал, что я могу быть кому-то настолько интересен.
– Ответил я.
– Примите от меня пожертвование в честь фонда? Презираю наркотики.
– Спросил он.
– Пока в этом нет нужды. Не удивлюсь, если ваше презрение не мешает вам их успешно распространять.
– В своей обычной манере, сказал я.
– За что Вы так рьяно боретесь, мой юный друг? Я могу понять, зачем был создан фонд. Лишь дань Вашему прошлому. Но все эти намерения изменить мир к лучшему...Это же просто юношеский бред, неосуществимая мечта. Никогда не думал, что Вы такой. К чему все это?
– Совершенно беззлобно и даже с интересом спросил Борис.
– Почему же у меня не должно быть такого желания? Я хочу помочь тем, кто в этом нуждается.
– Просто ответил я.
– Не кажется ли Вам это жестоким? Вы хотите дать надежду людям, иллюзию свободы, которой они никогда не смогут воспользоваться. И, о уверяю Вас, многим это совершенно без надобности. Я сейчас имею ввиду Ваш кропотливый труд над книгой, по большей части.
– Ухмыляясь, произнес он.
– Что ж, значит я глупец, который все еще верит в невероятное и в хороших людей. Я вполне отдаю себе в этом отчет. Но без этого, я не стал бы тем, кто я есть. Без этого, я не смог бы писать.
– Уверенно ответил я.
– О! Я прекрасно понимаю это. Так же, как и то, что в Вашем случае, тут не обошлось без происков того великого чувства, что мы называем любовью. Это читается у Вас в глазах. Есть та, ради которой Вы готовы обрушить сами небеса. Как это необыкновенно, в наше время. Вы все еще уникальны, в моих глазах, хотя и разочаровываете подобной глупостью.
– Возвышенно сказал Борис.