Чернильный орешек
Шрифт:
– Мадам, мадам, – это была Лия – Проснитесь, госпожа, проснитесь же.
– Ох, Лия… Ну что там еще такое? – сонно пробормотала она. – Не может быть ничего такого важного, чтобы…
– Ох, госпожа, ох, госпожа, мне так жаль, – эти слова разорвали приятный густой туман – ах, как же это тягостно, как мучительно, когда тебя вот так будят – Прибыл посыльный из «Зайца и вереска»… ваш дядюшка Амброз, мадам. Ах, мадам как мне жаль!
Эдмунд лежал совершенно обнаженным, как впрочем, и она. Тела их переплелись, и оторваться от него – все равно что вырвать сердце из своей груди.
– Хорошо, Лия, я иду.
Книга вторая
Яблоня
Иду туда, где кровь с полей
Мир слабый затопила.
Встань для забавы королей
Еще одна могила!
Глава 8
Служанка, открывшая дверь квартиры у Перекрестка, посмотрела на Ричарда без всякого неодобрения, пропустив его и даже осветив дорогу по лестнице. Был он, конечно, не особенно красив, подумала она, но все же как-никак джентльмен. Да и признаться, вид у него стал настолько приличнее по сравнению с первым визитом к мадам Люси, что и поверить в это было трудно. Поэтому служанка весьма любезно заговорила с ним:
– Какой мягкий вечер для октября, сэр.
А потом, улыбнувшись ему, стала подниматься по лестнице. Свет ее свечи падал на лицо Ричарда, освещая его. Это было широкое лицо с высокими скулами, с чистой кожей, с коротковатым широким носом и довольно привлекательно изогнутым ртом. И выбрито чисто, если не считать тонких светло-рыжих усов и модной бородки-эспаньолки под нижней губой. Рыжевато-светлые волосы и без всякой подвивки были пушистыми и волнистыми. Теперь он содержал их чистыми и аккуратно причесанными, не допуская, чтобы они вырастали ниже линии плеч. Одежда Ричарда тоже была чистой и нарядной, и хотя ему не удалось достичь уровня модного франтовства своего приятеля, его воротничок и манжеты из тонкого полотна всегда имели отделку из кружев, а туфли были украшены черными шелковыми розочками. Правда, наиболее приметной переменой из всех было то, что Ричард больше не сутулился и не хмурился, а выражение его лица стало умным и внимательно-настороженным.
От Люси Сьен тоже не укрылись все произошедшие с ним перемены, и всякий раз, когда он навещал ее, она принимала его со все возраставшим удовольствием.
– Мой дорогой Ричард, – сказала Люси, выходя поздороваться с ним, – ты немного рановато: Кловис еще не пришел.
Ричард склонился над ее протянутой рукой.
– Извини… я тут шел к вам и, видно, неверно рассчитал, сколько времени это у меня займет.
– О, можешь не извиняться, я рада твоему обществу. Мне что-то так скучно сегодня. Мэгги, принеси нам немного вина. Ты ведь выпьешь, не так ли? А что же заставило тебя отправиться пешком сегодня? Надеюсь, твоя лошадь не захромала?
– О нет, – ответил Ричард.
Люси опустилась в кресло у камина, а Ричард остался стоять, прислонившись к каминной доске: так он мог сверху вниз смотреть на ее лицо. Большинство преображений в нем было совершено ради Люси, хотя сам Ричард вряд ли осознавал это. Он относился к ней как к божеству.
– Нет, лошадь вполне здорова. Просто я хотел прогуляться, чтобы дать себе время подумать. Я на днях получил письмо из дома.
– Надеюсь, дурных вестей нет? – спросила Люси. Ричард, не отвечая, задумчиво смотрел в огонь камина. – Никто не заболел, слава Богу?
– Нет… но это все равно дурные вести. Моя… жена моего отца родила еще одного ребенка. Сына. Родился он в день Святого Эдуарда, ну они и назвали его тоже Эдуардом.
Люси внимательно посмотрела на него и улыбнулась.
– Но это же хорошие вести! Полно, Ричард, ведь не такой же ты простак, чтобы до сих пор сердиться из-за женитьбы твоего отца? – Ричард что-то проворчал, но Люси легко истолковала это на свой лад. – Ведь ты и сам вдовец? Ну, перестань же!
– А как это связано одно с другим? – обиженно спросил Ричард.
– Если ты завтра влюбишься в какую-нибудь женщину, разве ты подумаешь, что женитьба на ней стала бы предательством в отношении твоей Джейн?
– Это разные вещи.
– Нет, совсем не разные. Твою мать не отвергли нет, она умерла естественной смертью, хотя это конечно, трагедия. Чем же тогда твой отец мог согрешить, снова женившись? Разве в вашем кругу никто не женится вторично, даже проходив вдовцом годиков пятьдесят? Будь же благоразумным, Ричард.
Люси льстиво засмеялась, и Ричард без особой охоты улыбнулся, не желая показаться нелюбезным.
– Все равно, похоже на то, что мой отец не хочет, чтобы я возвращался домой. В письме говорится, что после окончания учебы в Оксфорде я должен буду отправиться в Норвич.
И как раз в этот момент появился Кловис. После обмена приветствиями и раздачи каждому по кубку с вином, Кловис спросил:
– А кто собирается в Норвич? Я услышал эти слова, когда входил.
– Ричард собирается в следующем году, когда завершит обучение в университете, – ответила Люси. – Я пока еще не знаю о цели его поездки туда.
– Мой отец хочет, чтобы я изучал там новые методы торговли одеждой, так, во всяком случае, он пишет.
Кловис вопросительно приподнял бровь, а Люси пояснила:
– Ричард, похоже, воображает, что существует должно быть, какой-то заговор, чтобы держать его подальше от дома.
Кловис улыбнулся.
– Я не видел своего дома уже шесть лет и, возможно, еще шесть не увижу Что до меня, так оно и к лучшему: мне бы в любом месте было куда уютнее, чем дома. Стало быть, ты должен перебраться в Норвич… что ж, по крайней мере, тебе там будет вполне удобно, ведь это – один из богатейших городов страны, хотя и придется немного похлопотать, чтобы найти себе развлечение.
– Как это понять? – поинтересовался Ричард.
– Дело в том, мой дорогой Ричард, что Норвич – это центр восточных графств, а восточные графства – благодатная почва для любой браунистской секты, которую только может выдумать человеческая изобретательность. Если ты пробудешь там год, так они еще и тебя пуританином сделают!
– Ерунда, – весело прощебетала Люси. – Ричард – такой же добрый католик, как и ты.
– Нет, не совсем такой, как я, – задумчиво произнес Кловис. – Но ему придется сменить веру, иначе он совсем рехнется. Там же каждый мужчина – проповедник, а вместо кафедры к их услугам любой перекресток! Ах, наш бедный Ричард, ты и в самом деле пропал!