Чёрное Cолнце Таши Лунпо
Шрифт:
– Что с этим списком? Почему вы не хотите передать их секретной службы ООН? Или вы не знаете, что мир должен был быть обязан людям Агарти Третьим Рейхом? И теперь те же люди снова готовы захватить власть. Гаракин, Фолькер и Гринспэн: три трусливых покушения на выдающихся людей. Проведенные в ду-хе, который мы в течение десятилетий считали мертвыми. Вы на самом деле хотите, чтобы это привидение не остановили?
– Меня просветили о связи между Третьим Рейхом и Агарти. Но я не уверен, должен ли я во все это верить.
– Я не знаю, что вы услышали и от кого. Но, судя по тому, что вы, кажется, осознаете, по меньшей
Теперь этот человек на самом деле заговорил еще и об ордене «Туле». Со Штайнером это было еще немного понятно, но это, похоже, медленно превращалось в общее достояние. Все же, действительно ли он, Ганс Вайгерт, со времен своей поездки в Тибет когда-нибудь серьезно сомневался в том, что это не могло бы быть так?
– Что? Вы действительно хотите, чтобы Агарти еще раз пробудился к жизни? Помогите нам остановить этот призрак! Или у вас на совести будут такие политические изменения, за которые вы сами себя никогда не сможете простить.
Вайгерт потушил свою сигарету и немного склонил голову в бок.
– Вы хотите, чтобы я присоединился к Шамбале. Но одновременно заявляете мне, я никогда не мог бы понять этот другой мир. Как это?
– Вы научились бы этому. Не каждый может просто так прийти к нам. Мы обращаемся к тем, в которых мы уверены, что они могут внести вклад в исполнение представлений о Шамбале. И вы сумели бы это. Вас бы приняли в одну из лож и посвятили. И вы работали бы над собой, чтобы подниматься по ступенькам по-знания от градуса к градусу, вступив, так сказать, на дорогу от человеческого к божественному. Медленно вы научились бы понимать. Вы были бы частью общности, которая ведет человечество к лучшему. К миру, гуманности и толерантности. Эта общность влиятельнее, чем вы можете себе представить. Как я слышал, ваш шеф через пару лет уйдет на пенсию. Такой газете как «Листок» очень пошло бы на пользу, если во главе ее будет тот, кто предан ценностям Шамбалы. Еще лучше, если бы этот человек сам вышел из рядов этой газеты.
– Минутку! Значит ли это, к примеру, что Бергманн тоже на вашей стороне?
– Кто принадлежит к Шамбале, тот может признавать в лучшем случае только в принадлежности самого себя. Он должен молчать о своих братьях перед профанами. Каждый должен выполнять эту клятву, кто входит в наши ряды.
– И он должен молчать, пожалуй, также о дерьме, в котором увязли вы и ваши товарищи? Об убийствах, которые совершаются от имени Шамбалы, о влиянии, которое оказывают братья на политику, о должностях и сделках, которые они устраивают между собой? Что там насчет убийств Пьера Мартена и его жены? Или со скандалом Пи-2!? Так, что ли, выглядит исполнение ваших величественных идеалов гуманности и толерантности?
Теперь Вайгерту это надоело. Единственным различием между этим человеком и Штайнером был только больший цинизмом его нынешнего собеседника. Но, вероятно, собеседник вовсе не замечал этого. Он просто был убежден в том, что маленький круг потомков богов должен был возглавлять глупую массу людей. По-своему он был совершенно последователен.
Вентилятор в замаскированной под автофургон булочной машине секретной службы перестал работать. И независимое отопление не регулировалось так, как этого хотели бы Роупер
– Теперь я срочно нуждаюсь в охлаждении и немного в свежем воздухе. Здесь больше нельзя выдержать.
Джиллис встал и натягивал халат, который висел на крючке у задней двери кормы. На нем тоже был логотип булочной, который украшал наружную стенку машины. В World Intelligence Service работали основательные люди.
– О'кей. Я пока остаюсь здесь. Оба будут бесконечно болтать и без того еще до-вольно долго там внутри. И в конце все будет бессмысленно, так или иначе. Ты увидишь, нам снова не разрешат арестовать этого Вайгерта.
– Да мне и наплевать на это. Главное, чтобы я сегодня добрался до кровати раньше, чем в последние дни.
– Не забывай сделать вид, как будто нам тут нужно выгрузить что-нибудь. Возьми корзинку с булочками и зайди в какой-то дом. Булочки можешь выбросить в мусорный контейнер, чтобы ты снова вышел с пустой корзинкой.
Джиллис ворчливо покосился на своего коллегу.
– Ты думаешь, я только со вчерашнего дня в конторе? Я уже до крови натер себе задницу в таких делах, когда ты еще был лондонским «бобби».
– Ладно. Не задерживайся слишком долго. Я потом тоже хочу выбраться из этой сауны.
Джиллис открыл заднюю дверцу и вышел. Он взял с собой корзинку, поставил ее на улицу и снова захлопнул дверь. Медленно он прошел к входу в дом, который находился на удалении примерно двадцати метров от их машины. С облегчением он вдыхал прохладный, свежий воздух.
Когда он хотел уклониться от собаки, которая обнюхивала его ботинки, он столкнулся с каким-то мужчиной. Он только бегло взглянул на маленького итальянца. Пробормотав: «Скузи», он прошел мимо и медленно двинулся дальше.
Стефано Лоренцо только на мгновение посмотрел Джиллису вслед. Потом он повернулся, и взгляд его снова бродил вдоль ряда припаркованных у обочины машин. В нескольких метрах дальше он внезапно увидел темно-синий «Мерседес». Ему максимум несколько месяцев, оценил он. И, кроме того, самая лучшая модель этой серии. Осторожными шагами, как будто он шел к выставленным на продажу товарам, он двигался дальше. Когда он был на одном уровне с машиной, он увидел, что кто-то сидел за рулем. Женщина. Она, кажется, ждала кого-то. Ключ зажигания находился в замке. Лоренцо неторопливо прогуливался мимо и посмотрел налево в стекла кафе.
Это могло бы получиться. Он должен был только открыть дверь и действовать так, как будто он хотел спросить о чем-то женщину. Потом молниеносно схватить ее, выдернуть из машины, запрыгнуть вовнутрь и закрыть дверь. Нажать на газ и смыться. Дело пяти или десяти секунд. Он редко крал машины таким способом, но все же в этом случае соотношение риска и прибыли показалось ему вполне подходящим. За эту роскошную «тачку» его скупщик краденого от-дал бы, по меньшей мере, двадцать тысяч ЭКЮ.
Лоренцо остановился перед витриной обувного магазина и осторожно посмотрел в сторону. Тротуар был достаточно оживлен. Если бы женщина в машине закричала, когда он ее вытаскивал, то люди сначала предположили бы, что она ссорится со своим мужем. И пока первые бы поняли, в чем тут дело, он был бы уже далеко. У него не было сомнений. Это получилось бы.