Черное эхо
Шрифт:
– Я сам точно не знаю, что происходит. Думаю, хотят отобрать у нас это расследование. По крайней мере у меня. – Он произнес это небрежно, с полным равнодушием.
– Гарри, для того, чтобы это сделать, не приглашают СВР. Что-то здесь неладно. Послушай, дружище, не знаю, что ты там натворил, но, надеюсь, ты не втянул в это дерьмо и меня? – Сказав это, Эдгар тут же сконфузился. – Извини, Гарри, я не то хотел сказать.
– Расслабься, пойдем узнаем, чего мужик от нас хочет.
Босх направился к помещению детективного отдела. Эдгар сказал, что пройдет через кабинет дежурного, а затем появится со стороны главного входа – так, чтобы не возникло впечатления, что они встретились и сговорились. Когда Босх добрался до своего рабочего места, первое, что он заметил, – это то, что синяя папка с делом Медоуза исчезла. Но он также заметил, что
Как раз когда Босх шагал к кабинету начальства, в помещение детективов через передний холл вошел Эдгар, и они зашли в аквариум вместе. Паундз с мрачным видом восседал за письменным столом. Люди из СВР даже не шелохнулись.
– Во-первых, никакого курения, Босх, понятно? – сказал Паундз. – Сказать по правде, все помещение провоняло, как пепельница. Мне даже нет нужды спрашивать, чья это работа.
Городская полиция объявила курение вне закона во всех помещениях общего пользования, к каковым относилось и помещение детективного отдела. Допускалось курение в отдельном кабинете, если это был твой кабинет или если его хозяин разрешал посетителям курить. Паундз был воинствующим борцом из новообращенных. Большинство из тридцати двух детективов, находившихся под его началом, дымили как паровозы. Когда «шеф-повара» не было поблизости, многие из них предпочитали пойти в его кабинет и там выкурить сигаретку – вместо того, чтобы выходить на стоянку, где была вероятность прозевать нужный звонок и где из окон вытрезвителя несло мочой и рвотой. Паундз взял привычку запирать кабинет даже на время коротких отлучек до расположенной в том же коридоре двери начальника. Однако любой сотрудник, знающий буквенный код, мог открыть дверь за три секунды. Лейтенант, возвращаясь, постоянно находил кабинет провонявшим. В его отсеке размерами десять на десять футов всегда стояли два вентилятора, а на письменном столе – баллончик освежителя воздуха «Глейд». Поскольку частота задымления пространства возросла с переводом Босха из Паркер-центра к голливудским детективам, Паундз был убежден, что Босх является главным нарушителем. И он был прав, но так ни разу и не застукал его на месте преступления.
– Так, значит, весь сыр-бор из-за этого? – спросил Босх. – Из-за курения в кабинете?
– Сядьте! – выпалил Паундз.
Босх поднял обе руки ладонями вверх, как бы показывая, что у него между пальцами не припрятано сигарет. Затем повернулся к парочке из СВР:
– Что ж, Джед, похоже, мы здесь затем, чтобы поучаствовать в экспедиции Льюиса и Кларка. Я не видел этих великих исследователей с тех пор, как они отправили меня в бесплатный отпуск в Мексику. Это была одна из их лучших работ. Газетные заголовки, интервью на телевидении, все такое прочее. Это звезды СВР.
Лица обоих легавых моментально покраснели от злости.
– На этот раз ты окажешь себе большую услугу, если будешь держать свой наглый рот на замке, – сказал Кларк. – Ты крупно влип, Босх. Понял?
– Ага, понял. Спасибо за подсказку. У меня для вас тоже есть одна. Влезайте-ка вы обратно в домашние костюмы, [25] которые носили прежде, чем заделались ирвинговскими шестерками. Ну, те, желтые, знаете, в тон вашим зубам. Полиэстр вам больше к лицу, чем шикарная одежда. Вообще кто-то говорил, что задница ваших нынешних костюмов начинает быстро лосниться от чрезмерного усердия за письменным столом.
25
Мужской костюм из рубахи и брюк одного цвета, обычно из полиэстра; распространен среди пожилых людей. Считается старомодным и является предметом шуток.
– Ну ладно, ладно! – вмешался Паундз. – Босх, Эдгар, сядьте и помолчите минутку.
– Лейтенант, я ничего не сказал, – начал Эдгар. – Я…
– Молчать! Все! Заткнитесь на минуту! – рявкнул Паундз. – Господи Иисусе! Кстати, Эдгар, это люди из службы внутренних расследований, если вы не знакомы. Детективы Льюис и Кларк. Они здесь…
– Мне нужен адвокат, – сказал Босх.
– Наверное, и мне тоже, – прибавил Эдгар.
– А, бросьте! – сказал Паундз. – Мы просто поговорим, проясним кое-что, и не надо молоть всякую чушь вроде Лиги защиты полицейских. [26] Если вам нужен адвокат, вы получите его позже. А сейчас вы посидите здесь оба и ответите кое на какие вопросы. Если же нет, то вас, Эдгар, вытрясут из вашего восьмисотдолларового костюма обратно в полицейскую форму, ну а Босх… Черт подери, Босх! Вы на сей раз, пожалуй, отправитесь за расчетом.
26
Профсоюз полицейских.
На короткое время в комнате воцарилась тишина, хотя возникшее среди этих пятерых мужчин напряжение грозило вдребезги разнести стекла. Паундз заглянул через стекло в общее помещение и увидел примерно с дюжину детективов, делающих вид, будто заняты делом, а на самом деле прислушивающихся к тому, что происходит за стеклянной перегородкой. Некоторые пытались читать по губам лейтенанта. Паундз встал и опустил жалюзи на стекле. Такое он проделывал не часто. То был сигнал команде, что происходит нечто серьезное. Даже Эдгар выразил свою озабоченность шумным дыханием. Паундз снова сел. Длинным ногтем он постучал по лежавшему перед ним на столе голубому пластиковому скоросшивателю.
– О’кей, а сейчас давайте приступим, – начал он. – Вы оба, парни, отстраняетесь от дела Медоуза. Это первое. Никаких вопросов, с этим покончено. А теперь расскажите нам все, от и до.
При этих словах Льюис, щелкнув, открыл дипломат и вытащил оттуда кассетный магнитофон. Включил его и поставил на чистый, без единого пятнышка, стол Паундза.
Босх работал в паре с Эдгаром только восемь месяцев. Гарри был знаком с ним недостаточно хорошо, чтобы предсказать, как тот воспримет эту акцию устрашения и как долго он продержится против этих ублюдков. Но он знал его достаточно хорошо, чтобы отдавать отчет, что относится к нему с симпатией и не хочет, чтобы его взяли в тиски. Единственным грехом Эдгара во всей этой истории было то, что он хотел высвободить себе вторую половину дня в воскресенье, чтобы спокойно заниматься продажей домов.
– Зачем эта хреновина? – кивнул Босх в сторону магнитофона.
– Выключите, – сказал Паундз Льюису, указывая на магнитофон, который, в сущности, был ближе к нему, чем к Льюису. Детектив встал и приподнял магнитофон со стола. Он выключил его, нажал на кнопку перемотки и поставил обратно на стол.
После того как Льюис уселся обратно, Паундз сказал:
– Господи, Босх, сегодня мне звонят из ФБР и говорят, что считают вас возможным подозреваемым в деле о треклятом банковском ограблении. Говорят, этот Медоуз проходил подозреваемым по тому же самому делу, и в силу этого вас теперь следует считать подозреваемым в убийстве Медоуза. И вы думаете, мы после этого не станем задавать вопросы?
Эдгар запыхтел громче. Такое он слышал впервые.
– Держите магнитофон подальше, и мы поговорим, – сказал Босх.
Паундз немного поразмыслил над этим, потом сказал:
– Пока не будет магнитофона. Рассказывайте.
– Во-первых, Эдгар во всей этой истории совершенно ни при чем, он не имеет о ней ни малейшего представления. Мы вчера заключили с ним что-то вроде сделки. Я беру на себя дело Медоуза, а он идет домой. За это он должен довести до ума дело Спайви, той телезвезды, которую зарезали позапрошлой ночью. А про это фэбээровское дерьмо с ограблением он вообще знать не знал. Отпустите его.
Похоже, Паундз поставил себе целью не смотреть ни на Льюиса с Кларком, ни на Эдгара. Он сам принял это решение. Свеча, слабо мерцающая перед лицом урагана воинствующей некомпетентности. Это пробудило в Босхе искру уважения. Паундз выдвинул ящик стола и вытащил оттуда старую деревянную линейку. Повертел ее в руках. Наконец посмотрел на Эдгара:
– Это правда, то, что говорит Босх?
Эдгар кивнул.
– Вы понимаете, что это выставляет его в плохом свете, как будто он старался придержать дело для себя, чтобы утаить от вас свои контакты?