Черное евангелие
Шрифт:
— Не знаю, право, как быть…
Хозяину, по-видимому, и самому хотелось поговорить с Сано, он буквально сгорал от любопытства, и сдерживало его лишь данное полиции слово.
— Раз уж вы специально за этим пришли, придется все, что знаю, сказать, — проговорил он наконец.
— Благодарю, — учтиво поклонился Сано. — Вы точно помните, что продали эти консервы во втором половине дня третьего апреля?
— Да, совершенно точно. Эти консервы очень дорогие, их ведь не так часто берут. А в тот день сразу взяли две банки.
— А как выглядел покупатель?
—
— Она не постоянный ваш клиент?
— Нет, по-моему, она была у нас впервые. Своих постоянных покупателей мы знаем. Эту даму мы никогда раньше не видели.
— А как она была одета?
— Очень элегантно. Наверно, из богатой семьи, раз ходит на базар в дорогом кимоно.
Кимоно! Значит, дама вышла ненадолго и должна жить где-то неподалеку от станции. А отсюда можно сделать вывод, что убитая последние два дня перед смертью провела не в гостинице, а у кого-то в доме, поблизости от этой станции.
12
В то утро в церкви святого Гильома происходили бурные события.
С утра к церкви стали подъезжать машины различных газет.
Въехав в ворота, они останавливались на церковном дворе, образуя беспорядочную стоянку. Журналисты, покинув машины, шли прямо в церковь. За каждым из них следовал фоторепортер с большой камерой.
— Мы хотим проинтервьюировать священника Торбэка, — в один голос заявили они.
У входа в церковь стояли двое: церковный староста — японец и европейский священник. У обоих лица выражали непреклонную решимость.
— Такого священника в нашей церкви нет, — отвечали они всем репортерам.
— Этого быть не может! Мы располагаем точными сведениями: отец Торбэк служит в вашей церкви.
— Вам говорят, что такого священника у нас нет.
Однако репортеры не унимались, от этих людей не так-то просто было отделаться. Но и стражи у церковного храма оказались стойкими.
— Ну вот что, хватит! — в конце концов заявил священник. — Я требую, чтобы вы покинули божий храм!
Но тут коса нашла на камень.
Репортеры не уходили — не возвращаться же в редакции с пустыми руками, после того как «Утро» опубликовало такую сенсационную статью.
Репортеры не поверили заявлению священника. Однако сколько они ни настаивали на своем, тот оставался непреклонным.
После долгих препирательств священник и староста, наконец, перед самым носом репортеров захлопнули дверь и заперли ее на ключ, да еще пригрозили: если журналисты не уйдут, они будут вынуждены вызвать полицию.
И все-таки репортеры остались, выжидательно поглядывая на церковные окна.
Полтора десятка сгрудившихся у церкви машин и человек двадцать репортеров, не снимавших с церкви осады, представляли довольно внушительное зрелище. Редко увидишь такое на церковном дворе. Окрестные жители выходили из своих домов и с изумлением смотрели на происходящее.
Но тут произошло такое, что журналистам запомнилось на всю жизнь.
Одно из окон на втором этаже распахнулось, и в нем показались черные
— Это же «аймо» [14] ! — крикнул кто-то.
Репортеры всполошились. Зачем их снимают?!
Вскоре священники исчезли, и не успели журналисты опомниться, как из главного входа величаво выплыли еще два священника. Увидев их, репортеры решили, что эти святые отцы собираются с ними побеседовать.
Один — самый нетерпеливый — даже подбежал к ним.
— Скажите, пожалуйста, — обратился он к святым отцам, — где сейчас находится священник Торбэк?
14
«Аймо»— марка японского киносъемочного аппарата.
И вдруг высокий рыжеволосый священник — это был отец Билье, — улыбаясь, протянул руку и сказал:
— Прошу вашу визитную карточку.
Обрадованный репортер, порывшись в карманах, протянул свою карточку. Он облегченно вздохнул — наконец-то он получит долгожданное интервью.
Тут подошли и другие репортеры. Получалось нечто вроде импровизированной пресс-конференции.
— Вашу визитную карточку, пожалуйста.
Священник, поглядывая на окружающих его журналистов, у каждого просил визитную карточку, все время приветливо улыбаясь.
— Скажите, а где же отец Торбэк?
Все задавали один и тот же вопрос, но священник только улыбался и продолжал собирать визитные карточки.
А в это время другой священник фотографировал каждого, кто вручал свою карточку.
— Прошу вашу визитную карточку…
Один священник берет визитную карточку, другой — щелкает аппаратом.
Пока происходило это своеобразное знакомство, церковный староста обходил все машины и записывал номера.
Репортеры опешили. Вот здорово! Вместо их корреспонденций в газетах, кажется, появятся статейки этих попов. Даже самые бойкие из репортеров от удивления поразинули рты. С подобным номером они в своей практике столкнулись впервые.
Кто-то, обозлившись, крикнул:
— Вы что затеяли?
На эту реплику отец Билье, став у входа в церковь и оглядев журналистов, гаркнул на отличном японском языке:
— Мы вас всех предадим церковному суду! — Он поднял сжатые кулаки и потряс ими в воздухе. — Убирайтесь отсюда — и будьте прокляты! Нам теперь известны ваши имена, ваши лица у нас на пленке. Доказательства вашего вторжения в святую обитель у нас налицо. Каждый из вас будет держать ответ перед нашей страной. — Его рыжие волосы растрепались, багровое лицо еще больше покраснело от злобы. — Убирайтесь! Если вы останетесь здесь еще хоть на минуту, мы вызовем полицию и потребуем вашего ареста. Наш дипломатический представитель добьется, чтобы вас бросили в узилище.