Черное колесо
Шрифт:
Возможно, болезнь Слима Бэнга является осложнением после трахомы или экземы. Если это какая-то аллергия, нужно выяснить её источник. Во всяком случае, нужно, чтобы он рассказал мне все о своих прошлых болезнях.
Я говорил ему это, когда он поднял руку, прерывая меня.
– Если это аллергия, доктор Фенимор, вы ничего не сможете сделать: ведь здесь распоряжается капитан Бен.
– Ах, да, – сердито сказал я, – у вас аллергия на чёрные колеса, верно?
Его печальное лицо посветлело. Он подумал, сплетая пальцы.
– Доктор Фенимор,
Я не знал, что ответить, и негр продолжал:
– Дело в том, что меня зовут не Слим Бэнг. Моё имя – Авраам Линкольн Вашингтон, а Слимом Бэнгом меня прозвали из-за первого кока старого капитана. И вот я подумал, не вернуться ли мне к моему настоящему имени. Может, тогда колдовство спадёт?
– А в чём ещё вам не везёт, кроме болезни глаз?
– Коллинз, стюард, сэр, я всегда с ним не ладил. Ему не нравится, что я рассыпаю табак. А я его сыплю вокруг себя на заходе. А тут ещё даппи в чёрном колесе. Они до меня доберутся, если я не буду осторожен.
Даппи может считать только до девяти, сэр. Если посыпать табаком, он сбивается со счёта – и так и не добирается до конца. У меня табачного семени нет, поэтому я пользуюсь нарезанными сигарами. Но, кажется, это не действует, – добавил он мрачно.
Я спросил:
– А что такое даппи?
– Когда я ещё пешком под стол ходил, мама рассказывала мне о палочках даппи. У моего дяди Боза была такая. Когда кто-то умирает, его могут заколдовать, и он превратится в даппи. Его можно удержать в могиле, прибив гвоздями, к тому же нужно посыпать солью и удерживающим порошком. Потому что когда даппи покидает своё тело, у него нет сердца и нет ума, чтобы знать, как вести себя. Если он дыхнёт на вас, вы заболеете, а если дотронется, вас будут преследовать несчастья.
Тот, кто хочет завладеть даппи, должен получить его сердце и мозг. Так сделал мой дядя Боз. Он взял ветку гвоздичного дерева и держал над огнём, пока не слезла кора. Потом положил её в могилу, и даппи перешёл в неё. Тогда он её выкопал и обмотал проволокой, чтобы даппи не смог выбраться. И он дал палочке имя, и после этого все его боялись, потому что он мог натравить даппи на кого угодно.
Мой мысленный комментарий к этому нелепому суеверию был прост: эффективность палочки связана не с заключённой в ней душой даппи, а с верой, что душу можно заключить в палочку.
Слим Бэнг продолжал:
– В этом чёрном колесе живут даппи, доктор Фенимор. Я почувствовал при виде его то же, что и при виде палочки дяди Боза.
– Вы трогали его?
Его глаза расширились.
– Нет, сэр. Но всё равно, это из-за него меня преследуют несчастья. Мама мне говорила ещё кое-что. О ней.
Он с усилием сглотнул и с несчастным видом посмотрел на меня.
– О… ней!
– О самой маме?
– Не о маме. О ней. Нельзя называть её имени, иначе она придёт на зов, – предупредил он. – Я говорю о ней… о богине, сэр. Богине любви моего племени.
Я рассмеялся:
– Что же вы боитесь призвать? Любовь?
– Не смейтесь, доктор Фенимор. Вы не знаете, над чем смеётесь. Это высокая жёлтая девушка, и у её тела больше изгибов, чем у извилистой реки. У неё золотое кольцо и золотая цепь на шее, и она приходит по четвергам и субботам в поисках мужчин. Больше всего ей нравится запутывать любовные планы молодых девушек. Она отвлекает их парней, насылает на них сны о золоте, и они идут к ней, пока не увидят, кто их зовёт. Но они должны идти к ней. Если не пойдёшь, всю жизнь будешь болеть и тебя будут преследовать неудачи. И она так ревнива, что лучше оставить свою девушку и идти к ней, а то и девушке будет плохо.
У меня была причина не смеяться над этой галиматьёй. Я спросил:
– И с тех пор, как вы увидели колесо, вы видите во сне… её? Но из-за прихода богини не стоит плакать. Или вас дома ждёт девушка, и вы боитесь, что придётся расстаться с ней… из-за богини?
– У меня нет девушки, доктор Фенимор. Не поэтому она зовёт меня. Я в своих снах плохо обращался с Эзули…
Он остановился, ахнул и прикрыл рот рукой.
– Я назвал её по имени!
Я тоже ахнул: если учесть его акцент, это было точно такое же имя, что и у чёрной жрицы из сна леди Фитц.
– Слим Бэнг, рассказывали вы кому-нибудь о своих снах? И произносили… её… имя?
Он с достоинством выпрямился.
– У меня и без этого, хватает неприятностей. И я не хочу, чтобы все смеялись над суеверным негром. Они ведь не знают, что рассказывала мне мама.
Я знаком попросил его продолжать.
– Я видел её так же ясно, как вижу вас. Я не хотел её любви и велел ей уйти. Я закрыл её, сэр, в тёмном шкафу и забил дверь гвоздями.
Я вздрогнул и попросил его повторить. Он повторил. Я спросил:
– А капитан Бенсон был в вашем сне?
Он посмотрел на меня так, будто я тоже даппи и читаю его мысли.
– Да, сэр. Это он велел мне прогнать её и забить дверь. Это очень плохо, сэр! Если бы она пришла, когда я не сплю, у меня хватило бы здравого смысла, сэр. Я не стал бы сердить её. Но во сне я ничего не мог сделать и прогнал её, словно это был не я, а кто-то другой.
Если только он не шутит, получается, что на корабле теперь четыре случая одержимости старым капитаном. Рука случайности должна быть гораздо более гибкой, чем обычно считается, чтобы обеспечить такое совпадение.
Я спросил:
– И что было потом?
– Потом мне приснилось, что я умер, доктор Фенимор. Мне снилось, что я заколотил дверь за ней и упал замертво. Вот и все. Но это предостережение, сэр. Она предупредила меня, что я умру.
Я расспросил его о подробностях, но хоть он и пересказал свой сон несколько раз, больше я ничего не узнал. Информация была очень туманной, даже для чернокожего, который считает её дурным предзнаменованием. Он утверждал, что плачет именно поэтому, но я его все равно тщательно осмотрел. Если не считать лёгкого раздражения, ничего необычного я не обнаружил. Я промыл ему глаза и отпустил.