Черное пламя

Вейнбаум Стенли

Он прошел не меньше мили по этим бесконечным коридорам, когда к нему подошел охранник. Он бросил на Коннора яростно-мрачный взгляд, но протянул ему небольшой черный конверт, на которыми белым было что-то написано совершенным почерком Принцессы. Коннор распечатал конверт. Внутри оказалась короткая записка. Она гласила:

«Приходи в мои палаты, в половине восьмого, чтобы сопровождать меня на обед. Одень черный костюм и черную шапочку.

Маргарет Урбс.»

Простое приглашение — но даже простое королевское приглашение —

это приказ. Он криво ухмыльнулся. А почему бы и нет? Черное Пламя не может обжечь сильнее, чем раньше и, в конце-концов, он может сорвать на ней свою ярость.

И хотя оставались часы до времени обеда, он отправился назад в свою комнату и нетерпеливо принялся поглядывать на урбскую официальную одежду, старательно разложенную на его кровати. Она походила на его нынешнюю, только было покрыта черными металлическими чешуйками и отливала серебром. Подойдя к окну, он сел, смотря вниз на Эвани, которая купалась в солнечном свете, до тех пор, пока человек в урбской одежде, который не мог быть никем иным, как Яном Ормом, не присоединился к ней. Коннор резко отвернулся и фыркнул.

Без завтрака и ленча он был одновременно нетерпелив и голоден как волк. И когда часы наконец прошли, он отправился в палаты на сто седьмом этаже Южной башни и находился в настроении далеком от приятного. Два вооруженных охранника преградили ему дорогу и служанка Сора позволила ему войти, с преувеличенной любезностью.

Он прошел в комнату, обставленную так же, как лаборатория Черного Пламени рядом с Тронным Залом, со вкусом и богато. Но его глаза расширились от изумления, когда он увидел гигантского черного персидского кота, который внимательно смотрел на него. Глаза его были почти точной копией глаз Принцессы.

— Кот! — воскликнул он. — Мне казалось, что они были истреблены.

— Сатана — бессмертен, — ответил мягкий голос Маргарет Урбс.

Он обернулся и увидел, как она входит из другой комнаты. Ярость и голод начали уходить из него, по мере того, как он смотрел на Принцессу.

Она была великолепна! Одетая в черный плащ, покрывавший ее до зеленых хрустальных сандалий, она казалась более высокой, чем была на самом деле. Диадема, с зелеными драгоценностями — изумрудами, подумал он — украшала ее эбеновые волосы, и в ее глазах горел морской огонь.

Но он почувствовал дрожь полного ошеломления, когда она распахнула плащ. Ее короткая юбка и блузка были усыпаны зелеными драгоценными камнями, а у пояса сверкали загадочные кристаллические цветы, переливаясь всеми цветами радуги, от красного к фиолетовому, голубому и чистому изумрудному. Затем, она подошла к лампе, и в желтом свете костюм стал не зеленым, а глубокого лавандового цвета.

— Александриты, — засмеялась она, отвечая на его молчаливый вопрос. — Зеленые днем, и фиолетовые при искусственном освещении. Естественно, синтетические. Во всем мире не найдется столько подлинных камней.

Она повернулась.

— Нравится?

—

Превосходно! — прошептал он. — Ты — дочь Люцифера!

Он следовал за ней в состоянии восторга, когда они спустились вниз на нижний этаж и сели в длинную дворцовую машину с крепкоплечим водителем и лакеем.

— Мериме, — сказала она и машина помчалась вперед, взбираясь на верхний уровень Дворцового Проспекта.

Было темно, и время от времени, когда движение замедлялось, слышались возгласы, многие взгляды останавливались на них. Маргарет Урбс игнорировала обращенные на нее взгляды, но улыбалась возгласам приветствия.

— А кто такой Мериме? — спросил Коннор.

— Богатый Спящий, в Каатскилле. Здесь живут, в основном, Спящие.

— Новые дворяне?

— Бессмертные редко вмешиваются в их дела. Они слишком серьезные.

Появился Каатскилл, и они заскользили рядом с богатыми фасадами поместий в греческом стиле. Повсюду горел свет и, когда они вышли, раздались веселые голоса.

Наступила пауза, когда все общество опустилось на колено. Маргарет Урбс небрежно махнула, и гости встали. Сам Мериме, совершенно лысый, бросился вперед, бормоча приветствия, и поздравляя себя за то, что такая честь оказана его дому.

— Вы все же прибыли, Ваше Высочество! В такое короткое время… вы увидите, мы подготовили все лучшее, что можно было достать… я знаю, вы простите…

22. ДЕКЛАМАЦИЯ

Обед был превосходным. Коннор сидел слева от Принцессы. Потоки официантов обтекали гостей бесконечным потоком, принося супы, потом рыбу, бомбейскую утку, помпано, дюжину неизвестных яств, дичь — фазанов, лебедей, журавлей и множество других.

Коннор ел жадно. Он попробовал все и только в середине обеда заметил испуганные взгляды толпы, потому что практически он был единственным, кто ел.

— Каким образом я нарушил правила поведения? — спросил он Принцессу.

— Ты должен был есть только те блюда, которые попробовала я, — сообщила она холодно.

— Но я голоден. А ты практически ничего не ела.

Это была правда. Маргарет Урбс лишь прикоснулась к салату и затем тянула вино кубок за кубком.

— Мне хотелось бы помучить этих обжор, — сказала она тихим, но хорошо слышным голосом. — Они раздражают меня.

— Тогда для чего было приходить?

— Каприз.

Он хмыкнул, переведя свое внимание на выступающих. Удивительно талантливый жонглер сменил ловкого фокусника; женщина низким голосом пела сладкие древние мелодии. Изящная пара танцевала адажио на удивительно узком пространстве между столами, акробату удавалось скручивать свое тело под невероятными углами. Выступающие молча входили и выходили. Ни одни всплеск аплодисментов не сопровождал их.

— Невоспитанная публика! — буркнул Коннор.

— Правда? — переспросила Принцесса. — Смотри!