Черное платье на десерт
Шрифт:
– Валентина, – резко и довольно грубо окликнула меня тетка, и я пришла в себя, вернулась из Цюриха в берлогу этого мужика Ивана, который не вызывал у меня доверия и явно смахивал на уголовника. – Ты что, спишь?
– Задумалась… – сухо ответила я, решив до поры до времени больше не вникать в суть происходящего и постараться сделать так, чтобы меня поскорее вернули домой.
– У тебя такое лицо, словно ты считаешь меня виноватой… – услышала я тихий и грустный голос Изольды. – Иван, взгляни на нее… Она ведь мне не верит… Ты что, на самом деле считаешь, что этих людей убила я?.. И вдобавок оказалась такой дурой, что оставила всюду свои «пальчики»? И зажигалку?
Мне стало трудно дышать.
Вадим
Они встретились в тихом районе города, в парке возле фонтана, и сразу же углубились в заросли молодых рябиновых деревьев и боярышника, нашли пустую скамейку, сели и заговорили.
Первым начал Чашин, который все то время, что Изольда отсутствовала, не находил себе места, не переставая удивляться абсурдности ситуации, в которой оказалась вся их прокуратура. Информация о том, что старший следователь по особо важным делам Изольда Павловна Хлуднева подозревается в убийстве семи человек, причем в преступлениях, совершенных на Черноморском побережье Кавказа, повергло всех ее коллег в шок. Никто из тех, кому приходилось работать с Изольдой, не верил этому. Но когда из Сочи переслали копии материалов дела, из которых следовало, что на месте убийства Ларисы Васильевой обнаружена известная всем и каждому в прокуратуре золотая зажигалка Хлудневой, с которой она никогда не расставалась, мнение о ней у многих изменилось. Стали припоминать какие-то детали, касающиеся ее профессиональной деятельности и свидетельствующие о тесном контакте Изольды с членами агентурной сети; не обошли вниманием и май месяц, время, когда были совершены все эти убийства, совпавшее с отпуском Изольды. Смоленская на этот раз не приезжала, поэтому доказательств того, что Изольда провела свой отпуск у себя на даче, не было.
И только Чашин не верил всему этому, он терпеливо выжидал, когда же Изольда, явно затаившаяся где-то в безопасном для нее месте, все же проявится, позвонит или каким-либо другим образом даст о себе знать.
На квартире Хлудневой устроили засаду, все телефоны, какие только имелись в ее семье, включая и те, что были на квартире Валентины и Нелли, прослушивались.
Звонок Смоленской, прозвучавший как гром среди ясного неба, был тщательно записан, и теперь велась работа по проверке полученной информации. Многое из того, что сообщила Смоленская, выглядело как правда. Можно ли было это расценить как должностное преступление, поскольку она выдавала постороннему человеку, племяннице находящейся в розыске Хлудневой, секретную информацию, касающуюся материалов расследования убийств на побережье Черного моря? Да, можно, но Хлуднева была нужна прокуратуре как ценный работник, а Смоленская могла бы помочь в расследовании убийств в С., возможно, связанных с черноморскими, поэтому кассета с записью разговора Смоленской с Валентиной была спрятана в сейф и в отношении Екатерины Ивановны никакого отдельного дела заведено не было.
Прокурор области, который не верил в виновность Хлудневой, был сам кровно заинтересован в скорейшем завершении следствия по убийству Веры Холодковой, Льва Блюмера, цыгана и лилипуток, расстрелянных в Глебучевом овраге, а потому скорее бы спрятал у себя дома Изольду, чем дал ход ее преследованию.
Валентина, за которой следили с тех самых пор, как только она появилась в городе, исчезла прямо из-под носа оперативников – зашла в кафе и больше не выходила. Разве что ее увезли на припаркованной прямо к крыльцу кафе машине, догнать которую так и не удалось.
Ситуация складывалась сложная, а потому все нетерпеливо ожидали приезда Смоленской. Были уверены, что только она поможет сориентироваться в отношении всех этих убийств и, быть может, даже привезет из Сочи доказательства невиновности Изольды.
Услышав голос Валентины, Чашин, который был с ней хорошо знаком, облегченно вздохнул. И теперь, когда ему представилась возможность сделать для Изольды такую малость – вынести из ее квартиры альбом с фотографиями, он посчитал это своим долгом.
– Ты говоришь, любой альбом? Или какой-то конкретный? – расспрашивал Вадим Валентину, все еще не веря в то, что Изольда нашлась и теперь находится в безопасности.
– Любой. Ты, Вадим, прости, что я не могу сказать тебе больше, но пойми – так надо. Мы и так рисковали, когда я позвонила тебе. Но у нас есть план, и если все получится, то мою тетю непременно оправдают. Ты же понимаешь, как много крови она попортила тем, кого упрятала за решетку. У вас профессия – специфическая, опасная, поэтому иногда приходится доказывать, что ты не верблюд. Хотя, если честно, я бы, окажись на ее месте, никогда не вернулась туда, где мне не доверяют…
– Ты имеешь в виду прокуратуру? – усмехнулся Вадим. – Мне понятны твои чувства, но в них больше эмоций, чем рассудка. Представь, что тебе сейчас скажут, мол, «пальчики» Чашина обнаружили на квартире Блюмера… Ну как, представила? Сознайся, что ты уже успела представить и запрезирать меня одновременно. Уж во всяком случае, сомнение в твоей хорошенькой головке непременно бы поселилось. И как же иначе? Все мы живые люди, и нам свойственна именно такая, естественная реакция. К тому же, ты сама понимаешь, у Изольды Павловны нет алиби… В мае ее никто не видел. Мы подняли всю информацию за май месяц, касающуюся транспорта, который мог бы доставить Изольду из С. в Адлер или вообще на Черное море. Наши компьютерщики работали почти целый день, вычисляя все рейсы самолетов и поездов, а их несколько десятков, но среди пассажиров не было Хлудневой. Это, конечно, плюс, но на море можно было отправиться и на машине! Поэтому, сама понимаешь… А что касается альбома, то завтра в это же время я принесу тебе его. Я смогу… Но мне бы хотелось увидеть Изольду…
Валентина покачала головой.
– Не верите мне… Ну и правильно. Я и сам бы, наверное, вел себя так же. Но что делать, если у меня появится важная для нее информация? Как с вами связаться? Куда бросить записку?
Валентина задумалась. Потом вдруг сказала:
– Положишь в мой почтовый ящик. Надеюсь, ко мне у вашей службы нет никаких претензий?
– Нет, конечно, но за тобой тоже следят. Хотя если честно, то твой след они потеряли…
– Я знаю. Ну что ж, Вадим, пока? Завтра на этом же месте, договорились? Если ты не придешь, то постарайся оставить мне записку в почтовом ящике… Ой, что это я повторяюсь…
– А ты красивая… – Чашин покраснел, затем быстро привлек Валентину к себе и неловко поцеловал прямо в губы. – К вам Смоленская едет, она мне звонила…
– Когда?! Когда она приедет?
– Пока не знает…
– Тогда…
– …в почтовом ящике. А про альбом я тоже понял. Так что – до завтра, – сказал он, усмехнувшись, и быстро пошел прочь.
А Валентина, приложив пальцы к губам, словно проверяя, на месте ли они, удивленно посмотрела ему вслед.
Глава 15
В аэропорту в С. к Смоленской подошел высокий бритоголовый парень и со словами: «Я от Изольды» – протянул ей записку, в которой знакомым почерком было написано:
«Смоленская! Этот человек привезет тебя ко мне. У меня не было другого способа встретиться с тобой. За Валентиной тоже следят. До встречи, твоя Изольда».
Смоленская подумала о том, что навряд ли этот парень из органов, поскольку рано или поздно она все равно бы переступила порог прокуратуры или угро, где нашла бы Чашина и придумала, как поговорить с ним без свидетелей. От Изольды она знала, что Чашин – человек, которому можно доверять. Поэтому этот парень либо представляет интересы людей, подставивших Изольду (а теперь им нужна Смоленская, приехавшая в С. явно не с пустыми руками), либо его на самом деле послала Изольда.