Чёрное сердце: Ненависти вопреки
Шрифт:
В голове точно проходится цунами — мысли испаряются. Гляжу в упор на полотенце, обёрнутое вокруг бёдер Андрея и едва прикрывающее мужское достоинство. Вадим не обладал такими физическими качествами, как Зепар. Смущаюсь, краснею, дурею — сознание пристыжено мутнеет.
Мои лекарства! Точно щелчок в тишине — вновь трезвею. Разум бунтует. Таблетки! Спасение!..
Андрей с грацией тигра отворачивается и идёт к своему месту. Бросаюсь в ярости:
— Отдай, скотина! Моё!..
Слова застревают поперёк горла, по затылку расползается
— Ещё хоть раз увижу, — грозит с хищным оскалом, прижав всем телом. — Задам такую трепку, что сидеть долго не сможешь, а повторишь — будишь молить о смерти.
— Ты не понимаешь, — хриплю — выдавливаю из последних сил, — без них у меня мигрень и… я загнусь… с ума сойду… — взгляд прикован к хладнокровному и в тоже время жаркому Андрею. Глаза цвета насыщенной травы опять сменяются на пугающе бездонно чёрные. Демонические, завораживающие. Черты лица ожесточаются… Снова мерещится? Смаргиваю. Цвет глаз, как обычно, всё тоже спокойствие зелени. Чёрт! Рассудок покидает. Реальность искажается, краски притупляются. Прыгают тёмные кляксы, сменяются белыми.
— Это! — трясёт таблетками Зепар. — Антидепрессанты! Они притупляют эмоции, дают ложное восприятие жизни, — голос приглушённый, будто слушаю под водой. Спасите, а не то… Ещё секунда — и я в отключке…
Бью коленом что есть сил — хват мучителя ослабевает. Падаю точно подкошенная. Захожусь сухим кашлем, растираю горло. Рядом, согнувшись пополам, скулит Андрей, по полу возле съехавшего с бёдер полотенца, катаются светлые пилюли. Нахожу силы и сажусь, упираясь рукой в кафель, всё ещё неровно дыша. В голове будто играют на барабанах. Зепар уже глухо мычит, руки на обнажённом паху.
— Стас был хорошим учителем, — поднимаюсь на дрожащие ноги. — А муж не был плохим… То, что ты невоспитанный извращенец, позволяющий себе распускать руки, не делает тебя лучше, — перевожу дух. — Запомни: тебе до Стаса и Вадима далеко.
Глава 15
Глава 15
Нужно отдать должное, Андрей ни разу не намекает на случившееся в зале. Да и вообще, ведёт себя, как обычно. Сдержано, холодно, по-рабочему. Только, когда приезжаем домой, без лишних слов, потрошит все полки с лекарствами. Даже глубокие заначки, которые сделала на всякий… пожарный. Откуда про них знает — понятия не имею. Вероятно, хороший психолог или сталкивался с подобным.
К вечеру меня уже трясёт точно в лихорадке. Нервно оглядываюсь — мерещатся всякие ужасы, шорохи, ползущие тени. Включаю телевизор громче и смотрю невидящим взглядом, обхватив плечи руками. Озноб усиливается — мне нужны лекарства. Встаю, прохожусь по комнате туда-сюда. Безнадежно проверяю несколько полок комода — пусто. Заглядываю в шкаф — ничего.
Чехол для мобильника! Там есть заначка.
Чёрт! Была… в другом.
А кстати, где мой телефон?
Позвоню Антону Николаевичу, пусть прекратит издевательство
Кручусь по комнате — нет мобильника. Распахиваю дверь и стремительно иду по коридору. Сумочка… Заглядываю: помада, карандаш, кошелёк, визитница, — всё содержимое вытряхиваю на тумбу, — новое зеркальце, документы… Где чёртова трубка? Грызу ногти… странно, она недавно была… Как недавно? Тщетно вспоминаю — пустота. Не помню, когда последний раз говорила по мобильнику.
Андрей! Тварь!.. Уже почти вхожу в комнату к Зепару, как на кухне слышу шорох. Бегу назад — врываюсь… Андрей сидит за столом, пьёт чай.
— Еда в холодильнике! — бросает просто. — Чайник горячий.
— Верни телефон, — твёрдо выделяю каждое слово.
— Ожила, готова любовникам звонить?
— У меня нет… — взрываюсь и тотчас умолкаю. Несколько секунд прихожу в себя. Почти визжу: — Да!
— Придётся воздержаться! — лживо сочувствует Андрей. — Вдруг, кто-то из них тебя пытается убить.
Ты!
Крик души остаётся при мне. Импульсивный, невыдержанный, злобный. Что со мной? Я не хочу проблем. Никому. Хочу забвения и тишины. Неровно дышу, закрываю глаза. Вспоминаю угрозы. Боль утраты. Краснею от стыда и безысходности. Не имею права вести себя подобным образом — Андрей не виноват, что у меня ломка.
И без того с видимым отвращением заставляет себя возиться со мной. Ему явно не до меня и моих «тараканов», но не бросает. Правда, его методы — грубость, цинизм, с лёгкостью уничтожают то, что возрождают настолько трудно. От этого ещё обиднее и горше. Беспомощно сажусь напротив, заламываю руки:
— Я для тебя обуза, — после долгой заминки решаюсь на щекотливый разговор. Ловлю пристальный взгляд Андрея. — Понимаю, — как можно мягче продолжаю, — держит контракт, обязательства перед Никитиным. Так подскажи, как расторгнуть?
— Никак, — Зепар резко отодвигает чашку на середину стола.
— Твоё слово Александру на чём основывается? — вкрадчиво допытываюсь. — Чем подкреплено? Всё же можно аннулировать. Только скажи, — почти молю, ведь готова пасть на колени.
— Всех тонкостей тебе не понять. Выкинь из головы мысль избавиться от меня таким путём.
— Не понимаю, — скулю жалобно.
— И не надо, — Андрей встает.
Хватаюсь за него, ища спасения:
— Проси, что хочешь, только уйди… — шепчу как заклинание.
— Я так тебе противен? — подозрительно щурится Зепар. Отворачиваюсь, шумно дышу. Сказать правду не смогу — труслива, да и признаться мерзавцу, недавно показавшему, что он — бог и всевластен над моим телом, как-то стыдно. Чёрт! Скрывать долго тоже вряд ли получится — сердце бьётся мощнее, разумные слова исчезают. На языке вертится только глупость. Верно говорят: влюблённые тупеют. Рядом с Андреем ощущаю себя безмозглой коровой, пытающейся на коньках по льду кататься. Соврать? Лучший выход… Несмело гляжу — Зепар ждёт ответа. Растерян, хмур.