Черное сердце
Шрифт:
– Просто, - не знаю, как ещё объяснить – пожимаю плечами. – Давно не была…
– Нужно будет с Андреем поговорить!
Своим рассуждением Александр ставит в тупик. Недовольно морщусь и отворачиваюсь к окну. Даже такие вопросы теперь решает Зепар, будь он не ладен!..
На Васильевском острове вечные пробки. Давно укоряли Андрея Николаевича - специально далеко забрался, чтобы реже приезжали. К тому же Александр, не так быстр и ловок, как Андрей.
Пару часов толкаемся в пробках и, наконец, останавливаемся возле элитной двенадцатиэтажки, с охраняемой стоянкой.
– Вит, только не пугай! – встречает
– Всё нормально, - чмокаю Андрея Николаевича в щеку. Пожилой мужчина заметно светлеет, приглашает в квартиру:
– Я так переживал. Места себе не находил, - закрывает дверь и машет в сторону комнаты-кабинета. Редко, но бывает, принимает меня не в главном офисе, а здесь – в уютной домашней обстановке. К тому же жена Рыбакова – очень хозяйственная. Не квартира, а произведение дизайнерского искусства. Женщина не повернута на старинных традициях – помпезных гобеленах, вязаных скатерках, рассады в пластиковых стаканчиках по всем углам. Она приверженец простоты и минимализма современности. В белоснежном кабинете кроме мягкой кушетки с подушками и места Андрея – кожаного кресла возле круглого журнального столика, есть только раскидистая пальма до потолка между пациентом и врачом и по другую сторону от шкаф с документами. Ах, да, еще шикарный квадратный ковёр с мягким, длинным ворсом. Обожаю ощущение, когда в нём утопают стопы…
Но сегодня не до того - привычным манером падаю на диван-кушетку. Закидывая руки за голову, смотрю в потолок. Уединения точно не получится – Александр, конечно, делает вид, что занят своим, - прислонившись к стене, изучает телефон, - но уверена, слушать будет если не внимательнее Андрея, то, ничуть не хуже. Прогнать же его будет значит, во-первых, обидеть, мол, доверяю меньше, чем Андрею, а, во-вторых, показать, что до сих пор не простила. Но даже если и так, Александр мне как отец, все равно злиться на него долго не получится.
– Может, чая, - Андрей, потирает руки и поглядывает то на меня, то на Никитина. Усмехаюсь: пытается выпроводить Александра, но это пустое. Лучше ему сразу стул поставить или вообще позволить сесть ко мне.
– Нет, спасибо! – отрезаю и жестом приглашаю Александра на кушетку – хорошо, она длинная. – Хочу поговорить о сне, - перехожу к главному. – Странный, долгий, красочный…
– Так, так, так, - заинтригован Рыбаков. Затворяет тихо дверь, проходит к своему креслу и присаживается: - И что в нём странного?
– Помню, когда только вышла из детдома, меня посещали видения. Их смысл оставался неясным, но некоторые вы расшифровывали: детские страхи, мечты…
– Помню, помню, - озадачивается Андрей Николаевич.
– Подумала, может, и что-то из сна расшифруете.
– Вит, - деловито понижает голос Рыбаков, - ты должна понимать, что не все сны информативны. Часть – внутренние переживания, часть – выдумка и только крохотная доля – несёт важное. Некоторые психологи считают, что символы в наших сновидениях - это тайная дверь, через которую спонтанные порождения человеческой души вливаются в сознание, желая помочь сохранить эмоциональное равновесие во время бодрствования. В снах можно испытать и пережить, что в течение дня обычно подавляем в себе.
– Вот и помогите разобраться!
Андрей откидывается на спинку кресла, ещё раз бросает взгляд на Александра. Открывает свой блокнот, берёт ручку и благосклонно кивает:
– Что смогу…
Отлично! По ходу рассказа, Рыбаков будет записывать основные моменты, а затем пройдётся по порядку. Закрываю глаза и долго пересказываю сон: в красках, чувствах, переживаниях, вкусовых и обонятельных подробностях. Стараюсь не упустить ни единого момента, ощущения, скрывая только две детали: эпизод про родителей и то, что последний демон - Андрей Влацлович. На мужчин не смотрю – сосредотачиваюсь на воспоминаниях.
– Ну, что сказать, - Рыбаков заметно нервничает. – Твой сон, удивительно похож на психологический проекционный тест.
– Это что такое?
– Такой тест используют, когда хотят узнать о собеседнике. Его жизненных целях, стремлениях, позициях, отношение к окружающим, к проблемам, сексу, семье, детям…
– И? – даже подаюсь вперёд.
– Успокойся, расслабься, - наставляет Андрей Николаевич и некоторое время что-то пишет в блокноте. – Итак, - многозначительно молчит, поднимает глаза: - поле-руины - твоя жизнь. Так и есть, как бы грубо не звучало. Прошлого – не помнишь, в настоящем пережила горе и тебе кажется, будущее рухнуло, просветов больше нет. Твои страхи, безумие, поспешность, бег.
– А как же демоны?
– Думаю, это скорее проблемы. Бежишь от внутренних проблем, но, возможно, пойди им навстречу – многое станет понятным. Голоса, – умолкает на секунду, - вероятно, та информация, которую слышишь, видишь, но до конца не понимаешь. Море тел в огне – Ад, о котором думала всё это время. Волк – мужчина. Скорее всего, твой муж. То как ты его восприняла, говорит о том, как ты встречаешь проблемы. Сомневаешься, но идешь к ним. Лес – это смерть, твоё отношение к ней. Хорошо, что он тебя туда не отвёз сам. Остановился у кромки! Ты шла уже по тропинке и видела просветы. Что трактуется как семейные отношения, брак, устремления. Ты страшилась неизвестного, но всё оказалось не так страшно. Сытая жизнь, нет скандалов, работа. Мелкие зверьки – дети. Ты на них смотришь, замечаешь, но... своих пока нет.
– Как насчёт крови на волке? – озадачиваюсь неуверенно.
– Можно предположить, - медлит Николаевич, вновь косится на Александра и заканчивает, - ты замечала нечто за мужем, но не придавала этому значение.
Погружаюсь в раздумье. Неспешно перебираю моменты жизни с Вадимом. Ничего не всплывает. Только лучшее, милое, трепетное. Хотя, между ними… приходят рваные отрывки, когда муж приезжает с командировок то в синяках, то в ссадинах, порезах. «Неудачный подъем, спуск…» - объясняет Вадим и, пряча глаза, спешит либо в ванную, либо в спальню. Пожимаю плечами и увлекаюсь своими проблемами – о чужих подумаю потом...
– Может быть, - придаю голосу лёгкости. – Пока ничего не помню. Что дальше?
Андрей смотрит в блокнот, читает про себя.
– Дом – размер твоих проблем. Большие, добротные, к тому же закрытые от посторонних забором. Роза и клубника – фантазии. Бурные, красочные, но то, что опробовано, увы – безвкусно, - вновь умолкает. – Закрытый шкаф, вероятно, тайна, но не твоя. Думаю, у Вадима всё же были секреты, которые ты так и не открыла. А чашка тому подтверждение - твои отношения были не так крепки, как бы ты хотела думать…