Черное солнце Афганистана
Шрифт:
И там прогремел взрыв невероятной силы.
Огромный дымный гриб, пронизанный огненными вспышками, нашпигованный осколками, большими и малыми кусками скал, взметнулся в небо, закрывая солнце. Сквозь него и промчался вертолет. По фюзеляжу молотили осколки, секли пули крупнокалиберного пулемета. Кабина мгновенно наполнилась пылью и дымом. Возникла страшная тряска и болтанка. Горело все световое табло.
Александр резко дернул ручку управления, чтоб увеличить скорость и как можно быстрее проскочить сквозь дымный гриб. Но ручка застряла. Ее не сдвинуть с места никаким усилием! Беляк не мог понять, что же произошло. Он не знал, что
Зато Паршин мгновенно понял, что произошло, и закричал:
— Беру управление!
Александр, который еще никогда не бывал в «подхвате», выдохнул испуганным голосом:
— Управление отдал!
Но вертолет уже не слушался. Ревели двигатели. Машина дрожала. И упрямо продолжала набирать высоту, все выше и выше задирая нос, грозя опрокинуться…
Сквозь серую пелену Александр увидел солнце — оно показалось ему огненно-черным. Таким он видел дневное светило в те трагические минуты, когда погиб Геннадий Гусаков. Ситуация повторялась. Нет, была гораздо хуже… Винтокрылая машина стала неуправляемой. Неужели конец? И песня, которую пел тогда еще живой Геннадий, снова зазвучала в голове.
Летим по лезвию ножа, Зажав свой страх, и чуть дрожа, Никто не знает наперед Сегодня мой иль твой черед. Надежда наша — вертолет! Несет вперед, несет вперед… И я молюсь, с тоской в груди: «Не подведи! Не подведи!»Тогда вертолет горел, но был управляем. А сейчас рычит, как дикий зверь, и несет, неизвестно куда…
Из кабины бортового техника донесся тревожный голос Чубкова:
— Командир, что случилось? Мы сейчас перевернемся!
— Терпите! Попали в «подхват»! — голос Паршина звучал ровно, по-командирски уверенно, словно капитан то и дело выходит из этого самого «подхвата». — Как двигатели?
— В норме, — поспешно ответил бортовой техник.
— Значит, выберемся!
И они действительно выбрались.
Паршин уловил момент, когда скорость упала, и заставил вертолет подчиняться воле человека.
5
При выходе из «подхвата» услышали резкий хлопок и одновременно ощутили, как вертолет странно дернулся в сторону.
«Значит, все-таки попали!» — мелькнуло в голове у капитана, и он автоматически устранил разбалансировку вертолета. В следующую секунду понял, что вышел из строя двигатель.
— Что с двигателем? — запросил Паршин бортового техника.
— Прямое попадание!
— Выключи! — приказал капитан, — во избежание пожара.
— Уже выключил! — ответил Чубков.
Тревожно поглядывая на приборную доску, Паршин стал как можно осторожнее действовать органами управления винтокрылой машиной.
— Командир, что с тобой? — взволнованно спрашивал ведомый по радиообмену.
— Попадание в правый двигатель, — ответил капитан. — Иду на одном!
— Дотянете до базы?
— Стараюсь!
— Держитесь! Я рядом!
И Паршин держался. С радостью отмечал, что работающий двигатель тянет нормально и винтокрылая машина подчиняется командам. Вселяло уверенность и то, что рядом с ними летит экипаж Кулешова. И на земле все поняли, обещали, в случае чего, быструю поддержку.
Александр
До аэродрома они все-таки долетели. Там их ждали. Как победителей, как героев.
Их встречал командир полка подполковник Белозерский, прилетевший из Кабула, вездесущий замполит Корниловский, командир эскадрильи майор Екимов, инженеры, техники. Цветов и музыки не было. Зато были дружеские объятия и звучали теплые слова.
По приказу командира полка, каждому члену экипажа, учитывая перенесенные ими в бою чрезмерные физические и нервные перегрузки, поднесли по сто граммов водки.
Потом осматривали вертолет. Повреждения были по всей машине — в фюзеляже, двигателе, хвостовой балке, несущем винте… Правое крыло напоминало решето, а на лопастях красовались дыры, в которые свободно проходил кулак. Насчитали двадцать девять рваных пробоин от различной величины осколков и восемь сквозных дыр от пуль крупнокалиберных пулеметов…
— И как же вы уцелели? — вслух произнес командир полка то, что думали многие.
В поступивших в эскадрилью срочных телеграммах высшее руководство Афганской республики выражало «свое высокое признание героизма советских пилотов и сердечную благодарность за активную дружескую военную помощь и подавление опасного мятежа».
На следующий день командир полка улетел в Кабул, увозя с собой наградные документы. В них значилось: «За успешное выполнение особо важного боевого задания командования Ограниченного контингента советских войск и правительства Демократической Республики Афганистан и проявление при этом личного мужества, отваги и героизма, командир вертолета Ми-24 капитан ПАРШИН Сергей Иванович достоин присвоения ему высокого звания ГЕРОЯ СОВЕТСКОГО СОЮЗА с вручением ордена Ленина и медали Золотая Звезда. Летчик-оператор БЕЛЯК Александр Викторович и бортовой техник старший лейтенант ЧУБКОВ Иван Сергеевич представлены к награждению орденом Красное Знамя».
Глава двадцать четвертая
1
Капитан Серегин выбил командировку и прилетел в Кабул. Формально — для создания цикла очерков о лучших политработниках и комсомольских вожаках для специального номера газеты, посвященного предстоящему окружному слету. Этому событию политуправление и командование ТуркВО придавало большое значение. Предполагался приезд высоких гостей из Москвы.
Серегин привез с собой пачку газет со статьей Корниловского и послал ее с попутным транспортным вертолетом в Джелалабад. Из штаба армии капитан позвонил замполиту, своим звонком намекая, что он уже в Афганистане, свое слово сдержал, статью опубликовал, и предупредил: