Шрифт:
Глава 1
Сигаретный дым, зависший в кабинете, уже успел побледнеть и рассеяться, а ее все не было. Рид Баве шумно опустился в кожаное кресло и тихо крякнул, удобно устраиваясь в нем. Часы пронзительно отбили десять, и по всем гласным и негласным нормативам разведки, – да и простого человеческого терпения, – ждать дольше было невозможно. Баве уже собрался шумно и глубоко выдохнуть, как тяжелая дверь кабинета открылась и пропустила женщину. Взглянув на нее, руководитель отдела разведки засомневался в верности своей памяти, ведь согласно досье, новому агенту было всего
Элисон села на указанное место и посмотрела на Баве. Забавно, подумал он, – за окнами бушует 1933 год, воздух буквально разрывается на части от напряжения и скорой грозы, – о которой он, благодаря своему положению, знает гораздо больше других, а эта девочка смотрит на него своими прекрасными глазами столь невозмутимо и кротко, что…
Стук пальцев по деревянному подлокотнику прервал размышления генерала.
– Мисс Эшби, это Эдвард Милн. С этого момента вы работаете вместе. И учтите, – Баве понизил голос и заговорил быстрее, – сейчас я назвал вас настоящими именами, но отныне и всегда, во время спецопераций, вы должны обращаться к друг другу согласно вашим псевдонимам. Это ясно?
– Да, генерал, – четко ответил тот, кого Баве только что назвал Милном.
Рид посмотрел на Эшби, и она едва заметно кивнула. «А все-таки страшно отправлять ее туда», – подумал Баве, с сожалением скользя взглядом по лицу девушки.
– Вы едете в Берлин. Завтра, – слова генерала прозвучали в тишине кабинета почти как приговор. Все трое прекрасно понимали, что «завтра» – тридцать первое января, а сегодня, 30 января 1933 года в Германии произошло то, что вполне может перевернуть весь этот мир: Адольф Гитлер получил власть.
«И перевернет!» – успел подумать генерал.
С шумом захлопнув папку, лежавшую перед ним, он быстро поднялся из-за стола.
– Шифровки вы получите сегодня в 17:15, по тому же каналу, – Баве остановился напротив разведчиков, и для них это значило, что встреча окончена. Эшби и Милн одновременно кивнули и молча направились к двери. Казалось, что сейчас они выйдут из кабинета так же синхронно, но Милн задержался у двери, пропуская свою коллегу вперед, и бесшумно закрыл за собой дверь.
Выйдя из здания, они все также молча перешли на другую сторону улицы, и, оказавшись на Queen Anne’s Gate, остановились возле статуи королевы Анны. Эдвард услышал, как девушка тихо прочитала надпись на памятнике:
– Anna Regina… – и посмотрела вверх, но не на лицо королевы, а на маску в чалме, которая пялилась на них сверху жуткими мраморными глазницами.
– Мы встречались раньше? – Милн закурил сигарету, выпуская дым в сторону.
– Вы знали, что раньше здесь была благотворительная больница? – Эшби оглянулась и посмотрела на него.
Эдвард усмехнулся краем губ. Он мог ни о чем не спрашивать, – все, что ему нужно знать об Элисон Эшби в рамках их совместной работы, он знает. Но почему у него такое чувство, будто он видел ее раньше? Какая-то нелепость. Такая же, как ее шляпка, – маленькая и черная, с короткой вуалью-сеточкой, наполовину закрывающей лицо, отчего ему казалось, что с ним говорит не Элисон, а только ее губы, накрашенные темно-розовой помадой, гладкой, как бархатный лепесток розы.
В ответ Милн приподнял бровь и сделал два шага вперед, приблизившись к Эшби.
– Я узнала тебя, Эдвард, – произнесла девушка с ударением на его имени, – только не думала, что ты здесь, – она кивнула в сторону здания, из которого они только что вышли, и с улыбкой посмотрела в его глаза.
Милн отстранился от Элисон.
Не может быть. Она?..
Эдвард так пристально вглядывался в ее лицо, что девушка рассмеялась и подняла вуаль, изящно убирая сеточку наверх. На мгновение он закрыл глаза, словно отказываясь им верить.
– И я должен был сразу тебя узнать. По глазам. – его улыбка изменилась. Став теплой, она смягчила его суровое лицо.
Он хотел сказать ей что-то еще, что-то очень важное, – в памяти одно воспоминание сменялось другим, – быстро, как вспышки света. Но не успел, – Элисон ушла, коротко сказав:
– До встречи.
Глава 2
Пластинка затрещала мелкими искрами, и Эл услышала, как в дверь постучали. Тихо, едва слышно. Спрятав «Энфилд» за спину, она бесшумно подошла к дверному глазку. И выругалась. Это был Эдвард. Несколько секунд она наблюдала за тем, как он поправляет воротник пальто, но, устав ждать, негромко назвала его по имени.
– Элисон, нам нужно поговорить.
Вздохнув, она повернула дверную ручку и отошла от двери. Коридорная лампа тускло освещала Милна со спины, делая его фигуру еще выше и строже. И на мгновение Эл показалось, что это не он, и за ней пришли, как тихо приходили уже за многими. Она знала, она слышала, как их уводили по ночам. И горло судорожно сжалось, она подняла голову высоко вверх, а руки безвольно опустились вдоль тела, в правой все еще был зажат пистолет.
Но вот Эдвард сделал шаг вперед. И еще.
Оглянулся по сторонам, убедился, что кроме них здесь никого нет, плавно закрыл дверь.
А потом долго стоял и смотрел на Элис. Почти также чудесно, как тогда, на Рождество. И ей снова показалось, правда, теперь – другое: он обнимает ее за плечи, улыбается и нежно целует. А она смотрит на него изумленными глазами, и не верит, что это – с ней. Чувствует, как спиной касается холодного оконного стекла, и по коже бегут мурашки. И чем дольше длится поцелуй, тем невероятнее становится ей оттого, что он, взрослый, целует ее. А для нее все впервые, и замирая от радости, она все еще боится, что в гостиную вернется брат и увидит их. Страшнее этого, наверное, только то, что все это волшебство вдруг окажется неправдой, и свет погаснет, уйдет.